Другая причина была такая. Еще ранее [этого], [когда] Кутуку был в возрасте двенадцати лет, Чингиз-хан однажды отправился в поход и дом остался без мужчин. Один конный грабитель, враг из племени тайджиут, проезжал [мимо]; младший сын Чингиз-хана, [по имени Тулуй], был пятилетний мальчик, он бегал вне дома и играл. Тот тайджиут, [нагнувшись] со спины лошади, схватил его, чтобы увезти, захвативши голову [ребенка] подмышку. Мать мальчика подбежала и схватила вора за руку; прибежал [также] Кутуку и схватил [его] за другую руку, но вор [так сильно] сжимал голову царевича, [что] никаким способом не могли освободить [ребенка] из рук вора. [В этот момент] собака Барака[442], который пасет баранов, вскочила и кинулась на вора, и они вырвали царевича из его рук. Следом за этим прибыл Чингиз-хан и отправил по следам вора человека. Его нашли и убили. [Чингиз-хан] чрезвычайно одобрил мужественный поступок Кутуку и его схватку с вором.
Были другие два мальчика, оба родные братья. У одного было имя Кули[443], а у другого — Кара-Мэнгэту-Ухэ[444]; они были татары из [племени] тутукулйут[445]. Две жены Чингиз-хана, которых он взял из народа татарского, Есулун[446] и Есукат[447], поскольку принадлежали к той же кости, оказали милосердие тем двум мальчикам, выпросив их у Чингиз-хана. Тот подарил им [этих детей]. Оба [мальчика] стали стольниками [баурчи] в орде Есулун.
Кули, который был постарше, в то время тоже был уважаемым человеком. Чингиз-хан доверял ему, и он сделался эмиром. После он принадлежал к орде Тулуй-хана и был чрезвычайно почитаем. После Тулуй-хана потребовали [такого] эмира, который был бы старшим в орде и главою эмиров Суюкту, сына Тулуй-хана; Соркуктани-беги [жена Тулуй-хана] избрала [таковым] Кули-нойона в согласии со своими сыновьями и эмирами. Он сказал Соркуктани: «Каким образом вы отдаете меня такому человеку?». Они ответили ему: «Он — из рода Тулуй-хана!». Он заметил: «Я послужил бы тому сыну, который родился бы от тебя!». Цель этого рассказа та, что степень его была такова, что он мог говорить такие дерзкие слова против сына Тулуй-хана, которому его передали.
В этом государстве [Иране] из его сыновей был Дурбай[448]-нойон, бывший эмир войска Диярбекра; сын Дурбая — Бураджу, а сын Бураджу — Денгиз, состоящий эмиром тысячи.
Но Кара-Мэнгэту-Ухэ не снискал большой известности во время Чингиз-хана. У него был сын, по имени Сали. Во время Менгу-каана он сделался эмиром и доверенным [лицом]. Причина этого [заключалась] в следующем. В области Тангут было две крепости; одна называлась Тукджи[449], а другая — Туксенбэ[450]. Менгу-каан самолично осадил их. Он издали наблюдал, каким образом воюют [его войска]; [Менгу-каан] увидел своего малорослого воина, который, взяв в руку копье, шел на крепостную стену, а против него, с той стороны, продвигался на бой человек с мечом в руке; воин [Менгу-каана] не отступал, взобрался на стену, поразил копьем в шею того меченосца и поверг его на землю. Когда Менгу-каан увидел такую смелость, она ему понравилась и он тотчас повелел, чтобы того воина с приметою малого роста вытребовали из среды войска и привели к нему; [Менгу-каан] его узнал и когда спросил об обстоятельствах [дела], воин изложил их точно так, как сам Менгу воочию их видел. И [каан] тогда удостоверился, что это [был] тот самый [воин]. [Менгу-каан] наградил его[451], дал ему эмирское звание, и он стал на службе особо доверенным [инак] и почтенным человеком.
442
В тексте —
444
В ркп. В? —
447
В ркп. S —
448
В ркп. С, L —
451
В тексте тюркско-персидское существительное