Итак, однажды Таян-хан сказал голове [Он-хана]: «Скажи что-нибудь!». Рассказывают, что в таком положении [голова] несколько раз высовывала язык изо рта. Эмиры Таян-хана сказали: «Это [имеет] неблагоприятное значение! Удивительно, если гибель не постигнет царство и нас [самих]!». Так и было.
Сын [Он-хана], Сангун, с некоторым числом людей бежал из того места, где умертвили его [отца]. На границе Монгольской страны есть город под названием Исак[623]. [Сангун] прошел там, удалился в область Тибета и хотел в ней обосноваться [на жительство]. Население Тибета прогнало его, его нукеры рассеялись и он бежал оттуда. В пределах Хотана и Кашгара есть страна, называемая Кусан[624]. Там был султан, по имени Кылыч-Кара. Он отыскал Сангуна в той стране, в местности, называемой Чахар-Каха[625], и убил, а его жену и ребенка захватил. По истечении некоторого времени [Кылыч-Кара] отослал [их] к его величеству, Чингиз-хану, и подчинился ему. Из этого племени во времена Чингиз-хана и Он-хана было множество эмиров. У одного эмира было имя Убчиртай[626]-Гурин-бахадур. Значение [слова] убчиртай — «красный плод»; в Монголии красное лицо уподобляется ему, а лицо того эмира было подобно красному плоду. Это тот эмир, который воспретил Джамукэ-сэчэну говорить о Чингиз-хане с досадою и с насмешками. Был еще другой эмир, по имени Кури[627]-Силиун-тайши.
У Он-хана был старший эмир, именуемый Куй-Тимуром[628].
В те времена, когда у Чингиз-хана с Он-ханом была дружба, [взаимоотношения] отца и сына и [Чингиз-хан] сидел у Он-хана на правах сына, тот эмир сиживал выше [Чингиз-хана], исполняя всякое дело и слово, кои бывали между Чингиз-ханом и Он-ханом, и дружил с [Чингиз-ханом]. Когда же Чингиз-хан победил и низложил Он-хана, его сына Сангуна и их эмиров, и те, которые не были убиты, подчинились ему, — этот Куй-Тимур-нойон, полагаясь на старую дружбу и в расчете на прежнее согласие, пришел служить к Чингиз-хану; он же почтил его и оказал уважение. Все старые и молодые верили его слову. Куй-Тимур был старцем с согбенным станом. Он имел много жен и одну из них чрезвычайно любил. Случилось так, что распространилась молва, будто Сангун находится в стране киргизов и опять в тех районах усилился, — [Куй-Тимур] оставил дом и все достояние и ушел. Некоторое время он блуждал, но Сангуна не нашел. Так как он беглецом ушел [из юрта Чингиз-хана, последний] отдал его любимую |А 24а| жену Тулуй-Чэрби[629], который был старшим эмиром из племени конкотан. [Тулуй-Чэрби] также имел множество жен, но когда взял ее, то оставил других и проводил [все] время с ней. По истечении некоторого времени Куй-Тимур-нойон, не найдя Сангуна и не имея средства, пришел [опять] служить к Чингиз-хану. Так как его старые права были прочны и он был чрезвычайно стар, Чингиз-хан милостиво простил его вину и благоволил сказать: «Такому старцу что мы вменим в преступление?!». Тогда Куй-Тимур-нойон преклонил колена и доложил: «Ты подарил мне жизнь, а если ты соблаговолишь пожаловать мне возлюбленную мою жену, то [это] будет чрезвычайною [твоею ко мне] милостью!». Чингиз-хан сказал Тулуй-Чэрбию: «Что ты скажешь? Вернешь [ее] или нет?». Так как Тулуй-Чэрби почувствовал [в этом вопросе] указание Чингиз-хана, [чтобы он вернул жену Куй-Тимура], то ответил: «Несмотря на то, что я также ее люблю, однако каким образом нарушу приказание?» — и отдал. У этой женщины спросили: «У этих эмиров имеется так много жен, как же [происходит], что всякий, кто тебя берет, любит больше всех [остальных]?». Она ответила: «У всех женщин телосложение близко друг к другу, [но] поскольку мужчина — могущественный и повелитель, а жена — [его] подчиненная, то надлежит [ей] изыскивать все то, чем муж был бы доволен, и делать так: не идти напротив удовольствию мужа, быть согласной с желаниями его сердца, хранить дом в соответствии с его волею. Если она будет таковой, то, без сомнения, любовь [мужа] к ней увеличится».
Был другой эмир [по имени] Куйду. В то время как Он-хан вознамерился захватить Чингиз-хана, а Бадай и Кышлык, которые были конюшими [актачи] Он-хана, известили [об этом] Чингиз-хана, — этот Куйду отделился от Он-хана и с имевшейся у него женой, трехлетним сыном, верблюдом и одним харкункуриром, — а это буланый конь, — перекочевал и явился к Чингиз-хану. Так как он высказал такую искреннюю привязанность, то [Чингиз-хан] приказал, чтобы он собрал свое племя кераитов и тункаитов; [Куйду] из них составил одну тысячу [воинов]. Его сын Куртакэ[630] начальствовал [этой] тысячей, а его брат Абишка[631] был на службе каана главным и доверенным секретарем [битикчи].
624
626
В ркп. S —