"Раз помнишь, значит, было", — он сказал.
Но поцелуй уж не вбирал, как прежде,
А словно бы выталкивал вовне,
Когда без всех одежд во всей одежде
Слились мы на мосластом топчане.
Я, воскрешая стиль былого счастья,
Шептать пыталась что-то горячо,
Но он сказал: "Ты что, пришла общаться?"
Заткнулась я, не дошептав еще.
Как в старину — и пригнанно, и пылко
Мы ожили — и пережили сласть,
Да некая оборванная жилка
В самом дыханьи нашем не срослась.
И доносилось: "Шагом марш — на брусья!
Жим, вис и мах!" — командовал спортзал.
Сказала я: "Что было — не берусь я
Запоминать". — "Взаимно", — он сказал.
1984-1996
Баллада о свече
Ночь идет быстротечно.
Вдруг Он Ей говорит:
"Разойдемся навечно,
Чуть свеча догорит!"
Безнадежен и жарок
Этот шепот в ночи.
Но остался огарок —
Половинка свечи.
Тут Он пойман на слове,
Отвертеться невмочь.
Повторенья любови
Назначается ночь.
Поутру без заминки
Из высоких свечей
Жжет она половинки
Для повторных ночей,
И дрожит огонечек
В белом свете окна...
Так огарки отсрочек
Припасает Она.
И свечу подменяет
Осторожно в ночи,
И над спящим склоняет
Свет подложной свечи.
Отчужденно, сурово
Дремлют брови, плеча...
Он проснется — и снова
Не сгорела свеча!
И нетленный огарок
Всё чадит в потолок,
Как прощальный подарок
И как вечный залог.
Он пылает прилежно
В полуночной тиши —
Не обман, а надежда,
Ухищренье души.
1983
Разрыв
Нежный отход, утепленный обман...
Грянуться оземь? Предложен диван.
Слезы? Сухая подставлена горсть.
Ночь одинока? Является гость.
Добрый обман, милосердный отход...
Даже надеется, даже зовет:
Где-нибудь, как-нибудь, дескать, авось...
Экое горе-то — видеть насквозь.
1985
Неудачный портрет
Носил художник брюки узкие,
Из Петергофа привозил
Слова прелестные, французские —
"Пленэр", "пломбир" и "Монплезир".
Но я не буду про художника.
В тот летний день, давным-давно,
Порывы легонького дождика
Мое жемчужили окно,
И я позировала тщательно
И тщетно. В детской простоте
С натугой думала о счастии,
Чтоб лучше выйти на холсте.
А живописец, апробируя,
Клонил пытливое чело.
Наверно, так его любила я,
Что получиться не могло:
То выходило слишком в точности,
То — непроявленным пятном...
Или еще сосредоточиться
Я не умела на одном?
Мне до сих пор еще неведомо,
Повинны краски или кисть,
Или того мгновенья не было,
Которое — остановись?..
1960
Последние минуты
Кончалось всё у нас — поездка и любовь.
Трудились мы в такси над болтовнею вялой,
Что, дескать, может быть, когда-нибудь да вновь
Всё будет ничего, кто знает, а пожалуй,
И очень даже ничего себе!
Так мы обманный ход искали в несудьбе.
На улицу мою — в изогнутый рожок —
Мы плавно по кривой вкатились на машине.
А улицу в тот час закат холодный жег.
Уступы крыш блеснуть всей ржавчиной спешили,
А стены — всем своим чумазым кирпичом...
Под беспощадным розовым лучом
Тянулися ко мне изнывшие в разлуке
Суставы сточных труб, брандмауэры, люки.
И стыдно стало мне, что улицы моей
Не тронул старый лоск, ни современный глянец,
Что неуместнейше ты выглядишь на ней —
Точь-в-точь взыскательный, злорадный иностранец.
И стыдно стало мне, как будто я сама
Так улицу свою нелепо искривила,
И так составила невзрачные дома,
И так закатный луч на них остановила.
Мы вышли из такси, и тотчас, у ворот,
Весенний льдистый вихрь освобожденной пыли
Ударил нам в лицо, пролез и в нос, и в рот...
Окурки трепетно нам ноги облепили,
И запах корюшки нас мигом пропитал,
Чтобы никто уже надежды не питал.
И стыдно стало мне, как будто это я
Тлетворным ветерком в лицо тебе дохнула.
Я дверь в парадную поспешно распахнула —
И стыдно стало мне, что лестница моя
Лет семь не метена и семьдесят не мыта,
Что дверь щербатая и внутренность жилья
Неподготовлены для твоего визита.
И стыдно стало мне за улицу, район,
За город, за страну, за всё мое жилище,
Где жизнь любви — да что?! — любви последний стон