— А может, это адреса врагов!
А под тетрадью оказалась коробка, в которой лежали наши теплые письма к Дмитрию Павловичу с теми же нашими адресами.
Они туда, в этот вещевой мешок, даже не заглядывали…
Эмилию Владимировну мучает вопрос: как же так — хорошие ведь люди, и вдруг… Все просто: молодой следователь прокуратуры усвоил, что за небольшую зарплату он может работать и хорошо, и плохо. И ничего ему за это не будет. А если что — его с радостью возьмут коммерческие структуры.
Это-то и опасно, когда плохо работать начинают не плохие, а хорошие работники.
Вот они — «враги»:
Эмилия Владимировна Коваленко, которую я уже давно цитирую, но не представил. Бывший литературный редактор. Глаза устали, а на пенсию не проживешь, она прирабатывает в медрегистратуре. С мужем разошлась.
— Он очень хороший человек, мой муж. Ну, художник, ну, влюбился, что тут поделаешь. Он тоже очень переживал этот уход, и с ним случился инсульт. А у новой жены его — астма, и она часто уезжает под Москву к своей больной тете. И тогда я на целый месяц, остаюсь возле него дежурить. Помогаю им. Понимаете, жизнь сложна, и нельзя людей проклинать из-за того, что она у тебя не сложилась. Денег на поездку в Ростов у меня не было, дал сын.
Виктор Викторович Михайловский, архитектор. Ленинградец. В Нижнем Новгороде у него тяжело больна мама, и он уехал туда, несмотря на трудности, нашел там работу — реставрирует соборы и вот уже три года ухаживает за больной мамой.
Нина Владимировна Мухина, педагог из Владимира. После смерти мужа она себя плохо чувствовала, и ее повез в Ростов сын. Именно Мухиной художник Цуп завещал квартиру в Петербурге. А избу в Уславцево — верному Пирожкову — агроному, который последние годы провожал Цупа в деревню.
Странные люди. Из прошлого. Если любят, то по 60 лет, до конца жизни. Если разводятся, то виноватых нет. Ни матерей, ни друзей не оставляют.
Это очень тонкий озоновый слой интеллигенции, который пока еще спасает страну от одичания. Посмотрите на профессии этих людей — педагог, художник, архитектор, редактор, агроном. Они на свои сбережения не смогут купить один гроб на всех, из тех, в которых хоронят себя после разборок новые русские. Они и сами написали: «Мы бедны, как церковные крысы».
Не в том главная беда, что рождаемость в России падает, а в том, что не рождаются — от лучших.
Истончается защитный озоновый слой.
Мы появляемся на земле на краткий миг, чтобы исчезнуть навсегда. И поскольку на земле — прописка временная, а там, во тьме, — постоянная, может быть, это одно из главных прав человека — быть погребенным по-человечески. Глядя на предвыборные судорожные маневры властей — вот и зарплату стали стараться платить, и стипендии выросли, и пенсии повышены, все думаешь, дойдет ли дело до кладбищ. «Картины того, как захоранивают бездомных в засиженных мухами картонных гробах, а то и в полиэтиленовых мешках, мы не раз наблюдали на кладбищах нашего блистательного Петербурга, — пишут друзья Цупа. — Почему в бюджете нашего «правового» государства не находится денег на достойное погребение любого, да, именно любого своего гражданина, не говоря уже о личности такого масштаба, каким был Дмитрий Павлович Цуп. Почему?».
Потому что мертвые — не электорат.
Итак, жил художник при Советской власти, умер — при демократической.
Ах, какое наглядное пособие для нынешних главных соискателей Власти, двух главных противоборствующих сил, ах, как рвали бы они тело и душу несчастного художника на самые мелкие болезненные части.
— Это вы изломали всю его жизнь, сделали одиноким. Вы лишили его даже надежды на загробную жизнь, не дав ничего взамен.
— Зато вы бросили его на край нищеты, и это вы, вы скинули его в яму.
И все были бы правы — в порядке очереди.
Все правы — выбирай, интеллигент, какая власть милее. И ты, власть, выбирай своего интеллигента.
А все-таки, почему Михаил Иванович Калинин, 27 лет стоявший во главе верховного органа Советского государства, сравнил интеллигенцию именно с Красной Армией?
Он хотел поставить ее в строй, по шеренгам — так легче управлять образованными людьми. Интеллигенция в массе своей и выстроилась — лепили скульптуры, рисовали, пели, писали в традициях социалистического реализма. Традиции шеренги остались незыблемы. Правда, вождей и партий стало много, и интеллигенция четко, по-армейски разделилась по казармам — кому служить; левым, правым, центристам; законодательной власти, исполнительной; власти нынешней или будущей — впрок. Каждый несет свой талант своему вождю, вслед за ним — на самолетах, поездах, автобусах.