─ Ну откройте. Прошу! ─ в голосе уже слышалась уже не столько угроза, сколько мольба.
Алиса должна была уже искать его. Она не могла не заглянуть в лифт. А девушка-диспетчер, которой он звонил? Неужели она приняла все за простую шутку? Артур поднялся и серьезно посмотрел в зеркало ─ посмотрел в камеру (ему, по крайней мере, хотелось в это верить).
─ Пожалуйста, откройте. Если вы сделаете это сейчас, я не буду обращаться в суд! ─ он понял, что совершил ошибку, сказав это. Если шутники не выпустят его сейчас же, надежда погаснет, словно перегоревшая лампочка.
Он смотрел на двери, ждал, что это ужасное гудение сейчас прекратится, двери разъедутся. (Хотя гудение не должно было остановиться при открытии лифта: это ведь всего лишь звуки, издаваемые динамиками для пущего правдоподобия.) Но двери не открылись. Может, эти парни были слишком смелы, чтобы прислушаться к его угрозам, может, слишком глупы. А может, никаких парней не было и вовсе. Артура просто схватил инфаркт, когда он шел по коридору, и теперь он спускается в ад. И эта шутка не вызвала у него улыбку, потому что последние полчаса она перестала быть шуткой.
Лифт продолжал движение.
Артур снова посмотрел на свое отражение. Лицо спокойное, но в глазах читается страх. Он с силой ударил по зеркалу, но если трещина и появилась, то только у него на костяшках. Артур сжался пополам, скрипя зубами от боли. Стекло оказалось крепче, чем ему представлялось. Нужно было использовать что-то. Но что? Он покопался внутри коробки, взял одну из ручек, снял с нее колпачок и острым концом ударил по зеркалу. Ни трещины, ни царапины. Хотя, может, царапина и осталась, но разглядеть ее ему удавалось с трудом. Артур ударил еще раз, потом снова и бил так, пока кончик ручки не искривился под прямым углом. Ничего! Он стукнул коленом по стенке ─ лифт задрожал. Артур снова наклонился и достал из пачки еще одну ручку. Теперь он решил взяться за рекламную доску, на которой привлекательная брюнетка, улыбаясь своими белоснежными зубами, держала на ладони бутылку шампуня. На миг ему показалось, что девушка смотрит на него с беспокойством или недоумением, будто знает, что он намеревается сделать.
Артур попытался кончиком проникнуть за стенд, отломать его. Это показалось ему тоже непростым делом, но, по крайней мере, более реальным. Он отбросил ручку и попробовал руками. Оперся коленом о стенку, потянул на себя. Через пару секунд что-то заскрипело, и вместе с болтом на одном конце половина металлической рамки оказалась у него в руке. Девушка-шампунь все еще улыбалась, но в глазах ее он видел презрение.
Он повернулся к зеркалу, еще пару секунд смотрел в свои глаза, а потом резко ударил по стеклу острым концом рамки. Один удар ─ ничего; еще один ─ безрезультатно; после третьего наконец появилась точка с растущими от нее трещинками; следующий удар ─ и на отражении разрослась уже небольшая паутинка. Осколки начали сыпаться по нарастающей: от самых маленьких до действительно увесистых. И Артур бил по зеркалу до тех пор, пока лишь незначительные его куски не остались по краям.
Никаких камер. За зеркалом скрывалась только черная пластмасса.
Что ж, по крайней мере, сейчас он не видит собственного ужаса и отчаянья.
3
Артур был прилежным христианином, посещал церковь по воскресениям (по большей части), по возможности старался воздержаться от лжи и ругательств. Именно поэтому в его голове снова и снова звучал вопрос: «Почему именно я?» Он ведь не бил свою жену и на детей почти не поднимал руки. Считал, что физическое наказание следует применять лишь в самых крайних случаях, иначе ребенок не только не чувствует вины, а еще и обижается. Будет ли у него еще возможность решить, что лучше для его детей?
Артур не знал, каковы шансы, что он здесь задохнется, но думал, что если бы такое могло случиться, то уже бы случилось. Должно быть, вентиляция здесь все-таки есть. Жаль только, что нет какого-нибудь аварийного выхода.
Он перестал кричать. Пропала надежда на то, что хоть кто-нибудь может его услышать, ведь он не спускается под землю, нет, он спускается в другой мир. Возможно, Артур стал первым человеком, оказавшимся вне этой вселенной, вне времени.