Он вновь прошел двенадцать ступеней вниз и открыл дверь. Миа сидела все на том же месте у стены, как будто и не шевелилась с тех пор, как он закрыл дверь. Но она шевелилась, ─ Роберт время от времени слышал ее крики и то, как она стучала кулаком по трубе.
В нос снова ударил запах нечистот. Свет, кажется, поубавил ее страх, но его она по-прежнему боялась... Еще бы! Он ведь покинул ее в скверном расположении духа и весь день игрнорировал мольбы и крики Миа.
─ Ты… злой сейчас… или хороший? ─ спросила она, как ребенок.
Этот вопрос перестал ее интересовать, стоило Роберту опустить на пол тарелку и стакан апельсинового сока. Она рванулась к еде, но веревки держали крепко.
─ А, черт, прости, ─ стукнул Роберт себя ладонью о лоб. ─ Нужно было подумать об этом.
Он поднялся наверх и взял с кухни один нож, снова спустился в подвал. Вид лезвия явно не обрадовал Миа, но она промолчала, понадеясь, должно быть, что перед ней все-таки «хороший» Роберт.
Он протянул нож к ней, от чего женщина вздрогнула, и перерезал веревки на трубе так, чтобы хотя бы одна ее кисть была на свободе. Для того, чтобы поесть, ей этого вполне хватит. Миа взяла один сандвич, но положила на пол, не донеся до рта, подняла верхний кусок хлеба, прощупала сыр.
─ Что ты делаешь? ─ поинтересовался он.
─ Смотрю… не решил ли ты пойти на очередную шутку. ─ Она взглянула на него, и, увидев в глазах Роберта непонимание, пояснила: ─ В прошлый раз ты приготовил для меня сандвич с моим мизинцем.
Он вскочил и уставился на нее, надеясь, что все это была только шутка. Но Миа смотрела на него абсолютно серьезно. Страх ее куда-то улетучился.
─ Нееет, ─ протянул Роберт, скривившись. Женщина кивнула куда-то в сторону, и он увидел в противоположном углу в дребезги разбитую тарелку. Посреди кучи лежал надкушенный сандвич, покрывшейся синей плесенью, а изпод хлеба, ─ Не может быть! ─ торчал отрубленный палец.
Дрожащей рукой Роберт потянулся к сандвичу, достал мизинец. Тот был весь в грязи, с ободранной возле ногтя кожей. Она укусила его, прежде чем выплюнуть. Из грязно-розового обрубка торчала маленькая косточка. Роберт выронил палец и его стошнило. Миа, не смотря на него, продолжала зверски поглощать сандвич за сандвичем.
─ Последние несколько дней я часто жалела, что откинула тарелку так далеко, ─ произнесла она с набитым ртом, и Роберта стошнило вновь.
8
Он не рискнул лечь спать и на эту ночь. Смотрел телевизор, но не мог избавиться от ужасных преследовавших его образов. Часто думал о тех ее словах. Представил, как в миг отчаянья Миа съедает этот заплесневевший бутерброд, а когда становится совсем плохо, обгладывает и свой отрубленный палец. Роберту подумалось, что если бы и он оказался ближе, когда его вывернуло наизнанку, сейчас бы она слизывала с пола его рвоту.
Уже была полночь, а он к ней больше так и не зашел. Миа уже вновь проголодалась, хотя и молчала. Роберт закрыл лицо ладонями и взвыл. Мог ли он представить, что на его душу когда-нибудь выпадет такой кошмар?
Он хотел поговорить с ней о том, что случилось, но снова просто убежал. В этот раз он помнил кое-что из того, что она прокричала ему вслед: «Ты в курсе, что ты просто псих?» Кажется, Миа решила, что действительно стоит бояться только «злого» Роберта, а это тоже не сулит ни чем хорошим. Мысли о побеге уже должны были начать у нее зарождаться.
И тут его обдало холодом. Как я мог так сглупить? Целый день его жертва сидит со свободной рукой. Что ей стоит развязать другую или, в крайнем случае, разрезать осколком тарелки, которую он так любезно ей преподнес?
Он вскочил и быстрым шагом направился к подвалу. Если Миа до сих пор ничего не предприняла, то она полная идиотка. Пробежал по лестнице так быстро, что насчитал лишь семь ступенек.
Миа сидела все в том же месте, но что-то изменилось в ее позе. Он осмотрел пол, и… тарелки здесь не было. Разве только та, которую она в панике разбила в прошлый раз. Женщина подалась назад, прикусив губу. Должно быть, сейчас он как никогда был похож на «плохого» Роберта.
─ Твою мать! ─ крикнул он, не зная, что бесит его больше: предпринятая ею попытка побега или тот факт, что побега она так и не совершила.
Она что-то залепетала. По грязным щекам потекли слезы. Но Роберт совершенно не почувствовал жалости. Только лишь сильнее разозлился. Взял Миа за плечи и резко отодвинул от стены. Тарелку она, судя по всему, сунула под зад в самый последний момент. На фарфоре виднелась трещина. Она пыталась расколоть ее, но боялась, что Роберт услышит.
─ Я… я…
─ Черт возьми! ─ Он снова вскинул руки. Она все разрушила! Уничтожила их взаимное доверие (если таковое могло существовать после случая с мизинцем). Он не сможет отпустить Миа. Не сможет, потому что первым же делом та отправится в полицейский участок. Нужно было быть полным дураком, чтобы полагать, что им удастся договориться!