– И опустила? - мрачно осведомился Степан, косясь на испятнанную синяками лысину.
– Что? Ну разумеется!… А вы, простите, где работаете?
Степан сказал.
– А-а… - понимающе покивал лысый. - До вашего предприятия мы еще не добрались. Но раз уж вы сами пришли, давайте я вас проверю. Чем черт не шутит - вдруг и у вас тоже способности к телекинезу!
– А что же! - оживился Степан. - Можно.
Проверка заняла минут десять. Никаких способностей к телекинезу у Степана не обнаружилось.
– Как и следовало ожидать, - ничуть не расстроившись, объявил лысый. - Телекинез, Степан Тимофеевич, величайшая редкость!
– Слушай, доктор, - озабоченно сказал Степан, - а выключить ее теперь никак нельзя?
– Кого?
– Ираиду.
Лысый опешил.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, я не знаю, по голове ее, что ли, стукнуть… Несильно, конечно… Может, пройдет, а?
– Вы с ума сошли! - отступая, пролепетал лысый. И так, бедняга, побледнел, что синяки на темени черными стали.
– Сходи за картошкой, - сказала Ираида.
Степан поднял на нее отяжелевший взгляд.
– Сдурела? - с угрозой осведомился он.
– Я тебе сейчас покажу "сдурела"! - закричала она. - Ты у меня поговоришь! А ну вставай! Разлегся! Тюлень!
– А ты… - начал было он по привычке.
– Кто? - немедленно ухватилась Ираида. - Кто я? Говори, раз начал! Кто?
В гневе она скосила глаза в сторону серванта. Сервант накренился и, истерически задребезжав посудой, тяжело оторвался от пола. Степан, бледнея, смотрел. Потом - по стеночке, по стеночке - выбрался из-под нависшего над ним деревянно-оловянно-стеклянного чудовища и, выскочив в кухню, сорвал с гвоздя авоську…
– …у-у, к-коза! - затравленно проклокотал он, стремительно шагая в сторону овощного магазина.
– Знаешь, ты, доктор, кто? - уперев тяжкие кулаки в бильярдный стол, сказал Степан. - Ты преступник! Ты семьи рушишь.
Лысый всполошился.
– Что случилось, Степан Тимофеевич?
На голове его среди изрядно пожелтевших синяков красовались несколько свежих - видимо, сегодняшние.
– Вот ты по городу ходишь! - возвысил голос Степан. - Людей проверяешь!… Не так ты их проверяешь. Ты их, прежде чем телетехнезу своему учить, - узнай! Мало ли кто к чему способный!… Ты вон Ираиду научил, а она теперь чуть что - мебель в воздух подымает! В Каракумы запульнуть грозится - это как?
– В Каракумы? - ужаснулся лысый.
Сердце у Степана екнуло.
– А что… может?
Приоткрыв рот, лысый смотрел на него круглыми испуганными глазами.
– Да почему же именно в Каракумы, Степан Тимофеевич? - потрясение выдохнул он.
– Не знаю, - глухо сказал Степан. - Ее спроси.
Лысый тихонько застонал.
– Да что же вы делаете! - чуть не плача, проговорил он. - Степан Тимофеевич, милый! Да купите вы Ираиде Петровне цветы, в кино сводите - и не будет она больше… про Каракумы!… Учили же в школе, должны помнить: сила действия всегда равна силе противодействия. Вы к ней по-хорошему - она к вам по-хорошему. Это же универсальный закон! Даже в телекинезе… Вот видите эти два кресла на колесиках? Вчера мы посадили в одно из них Ираиду Петровну, а другое загрузили балластом. И представьте, когда Ираида Петровна начала мысленно отталкивать балласт, оба кресла покатились в разные стороны! Вы понимаете? Даже здесь!…
– И тяжелый балласт? - тревожно спросил Степан.
– Что? Ах, балласт… Да нет, на этот раз - пустяки, не больше центнера.
– Так… - Степан помолчал, вздохнул и направился к двери. С порога обернулся.
– Слушай, доктор, - прямо спросил он. - Почему у тебя синяки на тыковке? Жена бьет?
– Что вы! - смутился лысый. - Это от присосок. Понимаете, датчики прикрепляются присосками, ну и…
– А-а… - Степан покивал. - Я думал - жена…
Купить букет - полдела, с ним еще надо уметь обращаться. Степан не умел. То есть умел когда-то, но разучился. Так и не вспомнив, как положено нести эту штуку - цветами вверх или цветами вниз, он воровато сунул ее под мышку и - дворами, дворами - заторопился к дому.
Ираида сидела перед зеркалом и наводила зеленую тень на левое веко. Правое уже зеленело вовсю. Давненько не заставал Степан жену за таким занятием.
– Ирочка…
Она изумленно оглянулась на голос и вдруг вскочила. Муж подбирался к ней с кривой неискренней улыбкой, ДЕРЖА ЗА СПИНОЙ КАКОЙ-ТО ПРЕДМЕТ.
– Не подходи! - взвизгнула она, и Степан остановился, недоумевая.
Но тут, к несчастью, Ираида Петровна вспомнила, что она как-никак первый телекинетик города. Степана резко приподняло и весьма чувствительно опустило. Сознания он не терял, но опрокинувшаяся комната еще несколько секунд стремительно убегала куда-то вправо.
Он лежал на полу, а над ним стояла на коленях Ираида, струящая горючие слезы из-под разнозеленых век.
– Мне?… - всхлипывала она, прижимая к груди растрепанный букет. - Это ты - мне?… Степушка!…
Степушка тяжело поднялся с пола и, подойдя к дивану, сел. Взгляд его, устремленный в противоположную стену, был неподвижен и нехорош.
– Степушка! - Голос Ираиды прервался.
– Букет нес… - глухо, с паузами заговорил Степан. - А ты меня - об пол?…
Ираида заломила руки.