— Что еще там?! Никуда я не пойду! Видите, с человеком из газеты беседую. Сказал же — занят. Бумаги горят — черт с ними. Люди ждут — не опухнут. Ну и что, что химикаты?.. С милицией без базара встречусь. Да погодите хватать! Дайте же договорить! Тише, тише, Шопена не заслоняйте! Эх, как это у него это выходит — прямо в душу лезет…ти–ра–ра–ри, ти–ра–ра–рара… Трепетно так прохладную длань свою на мои жаркие раны прострет и рыдает… Надо мной братан Фредерик убивается… Оставьте, не надо банку цапать! Сбережения у меня в банке… Пу–сти — те! Вытряхнусь, вытряхнусь сам. Не можете вы вместе с крысами живого человека морить!
— Это кто тут человек?! — высокая, нарядная в тухлом пару сырого подвала подбоченилась, словно Кармен. — Расплодились, как тараканы, одна зараза от вас, господа–товарищи бомжи.
Инженер–смотритель ДЕЗА сорвала со стенки журнальную страничку, на которой среди зелени старого парка, в лучах закатного солнца поднимались башенки замкового строения.
— Твои, что ль, фамильные владения, Мешок? Вот и мотай на юга, культяпку прогрей.
— Почему ж это всегда так выходит, Ираида Эдмундовна, как приличный человек попадется — травите. — Одноногий со знаменитой физиономией Блондина в черном ботинке связал в узел нехитрый скарб. Кивнул собеседнику:
— Пошли, Журналист, в мусоросборнике покемарим — тепло, сытно. Добра — немеряно. Эх, психология несчастная — совковая! Не любят у нас богатых.