- Пошел ты, - прошипел юноша, упираясь руками в плечи, впиваясь в них пальцами в стремлении причинить боль.
- Ты прав, мне пора, - хмыкнул граф, отшвыривая от себя разъяренную жертву. – Хочешь жить – работаешь на меня, хочешь, чтобы жил твой брат – спишь со мной. Я вернусь вечером.
Филипп стремительно покинул свою же комнату, чтобы не поддаться слабости и не обернуться, любуясь на красивое личико, перекошенное болью и злобой.
***
«Я вернусь вечером» - эти слова заставили Сабира ждать своего Бога. Юноша нервно мерил шагами комнату, лежал на кровати, сидел в креслах, смотрел в окно, но чтобы он ни делал, он все равно ждал. Ждал Филиппа. Он выполнит все условия. Отдаст этому мужчине свое тело. Вор проиграл, пора платить за жизнь по счетам.
Темнота за окном уже давно превратилась в ночь, а имперец не вернулся. Сабир выпил остывший чай, оставшийся после ужина, и лег в постель, сбивая себе гнездо из воздушного одеяла. Сон пришел быстро, вымотанный нервотрепкой организм, не отправившийся до конца после раны, отключился в одно мгновение.
Проснулся Сабир от медленных поглаживаний по спине. В комнате было настолько темно, что разглядеть своего гостя он не мог.
- Филипп? – хрипло спросил юноша, не поворачивая головы.
- Ты не дождался, - шепнули ему в ухо.
- Но я ждал.
- Я знаю.
Сабир хотел еще что-то сказать, но слова застряли в горле, потому что его начали целовать. Поцелуи, иначе классифицировать эти влажные и горячие прикосновения к шее было нельзя. Сабир вздрогнул, но не пошевелился и, тем более, не стал протестовать. Он сам пытался разобраться в этот момент в себе и понять, нравится ему это или нет. В свои восемнадцать он был еще даже не целован. В гильдии ему приходилось держать хорошую дистанцию, чтобы не допустить кого-то слишком близко, а к приличным девушкам он сам никогда бы не рискнул подойти. Кто знал, что первый поцелуй, как и первый секс, ему подарит мужчина? Сабир хотел попытаться замедлить напор, который обрушился обжигающей лаской на его тело, хотел сказать, что он еще никогда этим не занимался, но воришке опять не удалось ничего произнести. Мир в темноте резко крутанулся, теперь Сабир лежал на спине, а сверху его накрыло тяжелое горячее тело. Филипп устроился между его ног, надавливая на пах уже твердым членом. Стон страха и какого-то странного удовольствия, которое искрой покатилось по телу от точки соприкосновения, заглушил поцелуй. Первый настоящий поцелуй. Филипп прижался губами к его губам, провел по ним кончиком языка, скользнул в щель между ними, провел по зубам, и Сабир приоткрыл рот, интуитивно чувствуя, что это именно то, чего ждет мужчина. Целоваться Сабиру понравилось, это было горячо, мокро и так упоительно сладко. Тело мелко потряхивало от широких ладоней, скользящих по его груди и бокам, немного царапающих своими шероховатостями, в низу живота затаилось томление, стремительно превращающиеся в возбуждение, набирающее силу. Выскользнув из водоворота ласк, Сабир заметил, что сам потирается пахом о плоть мужчины, сильно оттопыривающую свободные штаны для сна. Торс Филиппа был обнажен изначально и юноша наслаждался плотной кожей, покрывающей тело, скользя по нему руками. Он отлично чувствовал тугие комки мышц на руках и спине, ему нравилось дергать жесткие волоски на груди, задевать пальцами крупные горошины сосков, потому что в такие моменты Филипп вздрагивал и шумно выдыхал ему в рот или в шею, которую мужчине понравилось вылизывать. Кожа Сабира напоминала гречишный мед не только своим цветом, но и сладким вкусом. Его приятно было смаковать, чем граф и занимался, с удовольствием ощущая нетерпеливые ерзанья под собой. Юноша же плыл от веса сильного тела, прижимающего его к кровати. Он уже был достаточно взрослым, чтобы не бояться физической близости, а поэтому с наслаждением впитывал новые ощущения и они ему безумно нравились, а еще он хотел намного большего. Порой Сабиру казалось, что его сейчас разорвет, только, что послужит этому причиной, он не знал.
- Пожалуйста, - выдохнул юноша в плечо графа, не понимая, о чем просит.
Только Филипп все отлично понимал и осознавал. В отличие от мальчишки, впервые вкусившего столь сладкий плод, граф имел богатый опыт и славился, как превосходный любовник. И сейчас Филипп понимал, что выдержка Сабиру отказала. Он уже не стонал, а хныкал, умоляя сделать хоть что-нибудь. Граф предполагал, что юноша мог оказаться неопытен в постельных делах, но и церемониться с ним не собирался, чай не девушка - раз, личность, не достойная нежности вообще – два. Но быть с ним нежным хотелось. Хотелось заставить кричать от удовольствия, а не от боли, хотелось, чтобы наглец хотел быть с ним в столь близких отношениях, а не отдавался из-за того, что другого выхода нет. Это было бы насилием, пусть и принимающим добровольную форму, но суть это не меняло. А принуждать к сексу человека… это было, как минимум равнозначно тому, что признать себя отвратительным партнером. Поэтому Филипп топил Сабира в страсти и нежности, чтобы тот привязался к нему, хотел его, мечтал о нем. Полюбил? Почему, собственно, и нет? Чем сильнее он привяжет вора к себе, тем надежнее будет работать его план.
Филипп опустил руку ниже, спустил с юноши штаны и сразу же обхватил его плоть рукой. Сабир выгнулся и застонал, кончая в кулак мужчины.
- Это было тебе так необходимо? – прошептал он.
- М-м-м…
Граф хмыкнул и вновь вернулся поцелуями к шее, утром этот участок будет покрыт россыпью отметин. Филипп снова перевернул расслабленное тело на живот. Возможно, Сабир бы быстро уснул после разрядки, но имперец не позволил. Его рука легла в щель между ягодиц, а палец быстро нашел сжатое колечко мышц. Он отчего-то оказался скользким и тут же начал протискиваться внутрь. Сабир стиснул зубы и зажался, это уже было иное, и ему не нравилось.
- Так сделаешь больнее только себе, - тихо, даже ласково, произнес Филипп. – Расслабься, будет не хуже, чем было. Возможно, больно, но лишь временно.
- Я тебе не верю, - пробормотал юноша в подушку, но все же покорно расслабился и позволил ласкать себя ТАМ.
Сейчас Сабир был счастлив, что ночь выдалась такой темной и безлунной, а может, виной всему слишком плотные шторы, которые не пропускают ни грамма света. Не важно, главное, что мужчина не может видеть его лицо, которое сейчас полыхало от стыда. Он лежал, спрятавшись в мягких перьевых подушках, чувствуя скользящие движения в своем теле, ощущая, как там становится горячее, как расслабляются мышцы, уже свободно пропускающие два пальца. Но самое страшное, что у него вновь сбилось дыхание, а пах скрутила уже знакомая спираль возбуждения. В его теле просыпается желание от таких постыдных действий Филиппа. Пока разум обвинял себя в излишней развязности, тело следовало своим инстинктам и подчинялось опытному любовнику. Сабир сам подавался назад, тихонько стонал и изгибался, требуя ласки. Граф прикусил кожу на плече, протискивая три пальца. Юноша дернулся, но быстро привык. Ему больно даже от такого незначительного проникновения. Филипп понимал, что для себя Сабира стоило готовить еще долго, возможно не за один раз, но отпускать свою жертву не собирался, просто потому, что хотел погрузиться в это тесное отверстие больше всего на свете. Он убрал руки и навалился на Сабира, придавливая изящное тело к кровати. Филипп целовал и гладил, где только мог, он потерся членом между ягодиц и без труда уткнулся головкой в растянутую дырочку. Надавил, плавно раздвигая мышцы ануса и погружаясь в тесное тело. Сабир заскулил и попытался выползти из-под него. Но этого делать не стоило, у имперца сработали инстинкты, он вновь укусил ускользающую жертву за загривок и вогнал свой огромный член до самого основания. Юноша под ним взвыл и задергался, но Филипп не отпускал. Не мог и не хотел. Он только заставил себя замереть, примерзнуть пахом к ягодицам юноши, пока тот хоть немного не привыкнет к распирающему орудию у себя внутри.