Часто-часто следил за невесткой, Что да как - нет измены ли где? Он считал ее просто довеской, К своей мелочной, подлой мечте.
Что же видит: какой-то безумец, С неба рухнул и счастье забрал! Вот бежит уже стар кровопивец Как тогда гневно он закричал!
"Эй, кто б нибыл ты! Ну-ка, постой-ка! Откажись от безумной мечты! Убирайся же прочь, как воровка!"
Выступает вперед витязь лунный, Выставляет в знак дружбы ладонь: "Что кричишь ты, старик, как безумный, Иль не видишь любви ты огонь...
Впрочем, знай - я из знатного рода, И невест не привык похищать, Пусть кричит жара сердца природа, Честь моя говорит - промолчать.
Я согласен с отцом этой девы Говорить о священной любви, Пусть же слов твоих злобные севы, Непрольют нынче нашей крови."
Зашипел слабовольный сей старец: "Будь по твоему - утром придет, Ведь сейчас, сей заслуженный горец, В снах священных, о нищий! - плывет."
"До утра мне ждать, право, не гоже, В свете звезд моя сила живет, Свет же дня - есть та грань на сверкающем ноже Солнца свет одну муку несет!"
Тут взметнулась копна черно-Иза, "Это ты уходи, злой старик, Сына толстого ласка противна, Она такой же как ты пуховик!"
Повернулась тут к лунному князю, Тихо шепчет: "Пусть брызжет он грязью, Ты скорей меня в небо возьми."
"Нет, сказал я - исполню обычай, Раз уж первый крик сердца прошел, Лучше стану для старца добычей, Хоть полнеба в боли обошел...
Лишь прошу - до утра не терзайте, В замок, Иза, скорее веди, Вы познайте, познайте, познайте! Те века, что во мне позади!"
"Побежим же скорее, о милый! Сердцем Иза над бездной кричит, Пусть сей старец от ленности хилый, Позади, пусть за нами бежит!"
Нет для сердца влюбленных преграды, Не бежать - им лететь, им бы петь, Нет им большей и милой награды, Чем, обнявшись руками, лететь.
Вот по горным, ветвистым тропинкам, Взявшись за руки, лавой бегут. С неба павшей огнистой лучинкой, К замку старому сердце несут.
Вот уж стражники - Иза кричит им: "Это суженный вечностью мне!.. Не бежим, не бежим - тихо входим, Замок спит, ведь, в ночной тишине."
Но не в силах они бег убавить, И по сумрачным залам летят, Им бы крылья скорее расправить, В них, ведь, чувства волками кричат.
Вот отцовские, каменны двери, И на них львиный образ горит, Грозно смотрят великие звери, Слышно - батюшка Изы храпит.
"Тук! Тук! Тук! Отпирайте же двери! Нынче счастье на землю пришло! Улыбнитесь, мохнатые звери, Нынче небо к нам в сердце вошло!"
Из-за двери шаги нарастают, "Иза, дочь моя, небо с тобой! Что за страсти спать мне мешают, Будто я, как и ты, молодой!"
Дверь распахнута, вот перед ними, Старый горец, князь, Изин отец, Поперхнулся своими словами, Лишь увидел он пламень сердец.
Иза за руку князя хватает: "Батюшка! Суженный рядом стоит, Пламень вечный во мне полыхает, Космос, вечность в нас страстью кипит
Ты позволь нам на небо подняться, Да - покинуть край горный навек, Только в небе все станет смеркаться, На Луне проживем мы свой век.
Посмотри, как любовь полыхает! Посмотри - больше счастия нет. Разве ж, нас кто-нибудь понимает, Наш секрет пред тобою раздет!
Позади раздалось грохотанье, Тяжкий топот и злобы слова: "Вот, безумства лихое мечтанье, Вот вам лжи смрадом копят дрова!"
То старик истомленный годами, Своей злобой и кислым вином, Спотыкаясь кривыми ногами, Вдруг ворвался кровавым лучом.
"Уж я видел, как этот мошенник, В виде змея из неба сошел, Этот странствий, пустыни отшельник, За твоею, князь, дочкой пришел!
И неужто ты, мудрый, позволишь Проходимцу дочь младу забрать, И неужто ты, солнце, изволишь, Сему вору именье отдать!..
Вот что, князе, послушай совета: Перед тем, как согласье давать, Пусть измолвит он слова обета, Одну просьбу твою выполнять!"
"Я согласен!" басит рыцарь лунный, "Все исполню, богатства отдам, Этот пламень... О пламень безумный! Я вовек ведь любви не предам!"
Тянет князя тут старец в сторонку, Тихо шепчет на ухо, скуля: "Чтоб не выпустить в бездну девчонку, Станет пухом злодею земля!
Загадаем такое желанье, Чтоб вовек не исполнил его, Чтобы гнусное вора мечтанье, Погубило его самого!"
"Что ж ему загадать мне такое, Раз из неба он змеем сошел, Что же есть здесь такое земное, Чтоб крылатые навеки ушел?"
"Не земное!" - хихикает старец, "Поскорее на башню взойдем, Там покинет на век нас мерзавец, Там мы выход, спасенье найдем!"
"Хорошо!" - старый князь обернулся, "Ну ка, сват, мы на башню пойдем, Ты мне, кажется, даж приглянулся, Мы под небом решенье найдем!"
По ступеням на башню восходят, Впереди Иза с мужем бежит, Позади, князь в раздумии бродит, Да старик свою подлость шипит.
Вот высокое самое место: В замке гордом площадка светла, То от света звездного теста, Звездочету, поэту мила.
И под ними замок уж дремлет, В лунном свете утесы стоят, Кто-то там пенью звездному внемлет, Смотрит, как звезды с неба летят.
Дует ветер прохладный, свободный, И в ущельях он волком поет, Этот космос бескрайний, бездонный, Над главами их в вечность растет.
Лунный князь стоит с Идой обнявшись, Старец змеем коварным шипит: "В сердце девы обманов прокравшись, Ты узнай, где свет злата разлит.
Посмотри - видишь, там, над горою, Пышет златом один светлячок, Это дело под силу герою: Принеси князю сей огонек!
Коль исполнишь ты это желанье Иза ваша, на небо бери. Неисполнишь - получишь страданье, Черт, мошенник, тебя раздери!"
Сын Луны тут к отцу обернулся: "Это тоже желанье твое?.. Как же страх ко мне болью метнулся, Как же сжалось тут сердце мое!"
"Да - исполни ты это веленье, Коли вправду ты можешь летать, Лучше факелов смрадного тленья, Пусть звезда будет в замке сиять!"
Вздрогнул рыцарь, вновь Изу обнял: "Что ж, исполню судьбы я веленье, Час разлуки в день первый настал, Как горит во мне боль вдохновенья!
Вновь ждет холод меня бесконечный, Годы странствий в космической мгле, О злой рок - рок безумный, злотечный, Помни, Иза, молись обо мне!
Нынче, только заря запылает, Только болью зальет небеса, Меня, Иза, здесь больше не станет... Я запомню твои голоса!
Да, в веках, в одиночестве - силой, В сердце образ твой буду хранить, И в веках, и в страданиях - милый, Образ будет безумье тушить.
Полечу через звездное небо К этой дальней, златистой звезде, Через годы лечу, чиста дева, Чтоб вернуться - вернуться к тебе!"