Фалькон закрыл его остановившиеся глаза.
Потом тяжело поднялся и оглядел всех вокруг. Поражала горькая сухость в его взгляде, лице, фигуре. Он поднял руку, словно собираясь сделать какой-то жест, потом уронил ее, и хрипло бросил:
— По домам…
Аристократа не пришлось хоронить. Его тело исчезло, хотя когда, никто из присутствовавших не смог сказать определенно. Сразу же Фалькон повел Элиота домой.
Интересно, что из парка они в этот день так и не вышли. Вечером этого бесконечного дня, на привале, Фалькон попросил юношу достать Кристалл.
— Зачем, — изумился тот.
— Я научу тебя владеть им.
— Но, — удивился Элиот еще больше, — отец говорил, что на это уходят годы!
— Мальчик, — усмехнулся Фалькон, — я научу тебя главному — понимать, а остальное ты постигнешь сам.
На следующий день они прошли немного, но Элиот, вдруг, увидел в окружающих деревьях что-то знакомое. Сделав еще несколько шагов вперед, он чуть было не закричал от радости — это был лес его родины. Выйдя на опушку, он припустил было к замку, что был уже виден, но спокойный голос осек его:
— Я дальше не иду.
Элиот недоуменно оглянулся:
— Почему?
— Если я войду в твой замок, легко ли уйду потом?
Элиот глянул на фигуру, стоящую в невероятно густой тени дерева, и понял: убеждать бесполезно.
— Хорошо, — понурился он, — но ответь на два вопроса. Зачем в ту сторону мы шли так долго, а обратно — гораздо быстрее?
Фалькон без ответа легко скользнул к юноше, но продолжившая его руку сталь лишь зазвенела о клинок Элиота.
— Ты знаешь ответ, — сказал Фалькон, убирая оружие.
— Спасибо тебе. Я не могу даже выразить свою благодарность, — смешался Элиот, — ты столь многому меня научил…
— Не надо, — оборвал его Фалькон, — я научил тебя самому страшному из всех искусств человека — убивать.
С этими словами он полуобернулся в лес, собираясь уходить.
— Постой, — окликнул его юноша, — скажи, как тебя зовут?
— Друг, — ответил Фалькон через плечо, — я же показал тебе, как много миров во Вселенной. Прощай…
— Что же, здесь тебя будут называть «Фальконом», — едва слышно сказал себе Элиот, и крикнул уже пустому лесу, — Прощай!!!
Стрела
Говорят, будто есть человек, что идет из мира в мир, из времени во время. А еще говорят, что появляется он всегда там, где более всего нужен.
Сегодня таверна была полна как никогда раньше. И немудрено, за стенами ее бушевала гроза, да такая, каких уже давно не видели в городе Эльнере. Находясь на окраине города, таверна приютила и ремесленников, и мелких купцов, и заезжих крестьян, и простой уличный сброд.
Раньше в гуле голосов случайных собутыльников трудно было уловить что-то определенное, но вот уже несколько лет разговоры велись на одну тему — Барон Грегор.
Барон опять поднял налоги, Барон устраивает облавы, Барон сидит на шее и погоняет, Барон, Барон, Барон…
В городе несмотря на события последних лет было много приезжих и никто из посетителей не удивился, когда подсевший к одной из компаний человек долго и внимательно слушал разговоры и спросил, наконец:
— Ежели ваш барон разошелся не в меру, отчего не остановите его?
Сидевшие за столом дотошно оглядели новичка. Его рост и соответствующая очевидная сила внушали уважение, а открытое чистое лицо, обрамленное густыми волосами до плеч, схваченными серебряным обручем у лба, располагало к себе всякого.
Такому трудно было не поверить. Всю его фигуру окутывал свободный плащ, пропыленный не в одной дороге, казавшийся древнее своего владельца. Судя по всему, когда-то он имел темно-зеленый цвет.
— Как же, мы пытались, — пробасил дюжий крестьянин, раньше всех насладившийся видом пришедшего, — да разве тут сладишь? Поднялись наши выселки, а у Барона все солдаты как на подбор, железные. Бьют строем, что нож масло режет.
На глаза его накатило горе.
— Всех наших, и жен, и детей… и стариков… — продолжение фразы вместе с тягучей тоской большим красным носом крестьянина потонуло в обширной кружке хмельного варева.
Спустя мгновение оцепенение спало и с других соседей по столу:
— Как же, и мы с нашим кварталом…
— Мы с цехом…
— Так ведь у него солдат, что звезд на небе…
— Они же не щадят никого…
Минутное оживление вновь навеяло тоску и горестные воспоминания на говоривших. Головы поникли.
— Что же, тогда слушайте, — сказал незнакомец и откинулся на спинку стула, — как на свете бывает.