— Рад. Очень.
Валентин хитро прищурился, бросил взгляд на комки грязи на докторских ботинках.
— Добрались нормально? — и не дожидаясь ответа. — Пройдемте. Все в сборе.
Семен Андреевич передал плащ важному, похожему на генерала царской охранки, гардеробщику. Захотелось вытянуться в струнку и отдать честь. Дельский сдержался.
Ионизированный воздух и белоснежные коридоры Международной Неврологической Лаборатории делали ее похожей на дорогостоящую частную клинику. Семен Андреевич неоднократно задавался вопросом: почему стены больниц преимущественно выкрашены в белый цвет? В конечном счете он решил, что нейтральный белый положительно действует на людей нездоровых, тянет к свету выздоровления.
— Вы слышали о деятельности МНЛ?
Брошенный через плечо вопрос звучал утверждением, но Семен Андреевич часто-часто закивал:
— Конечно! Разве есть те, кто не знает?
Тонкоусый неопределенно хмыкнул. Мужчины поднялись на третий этаж. Вежливый Валентин пропустил Семена Андреевича, открыл дверь в картинном полупоклоне.
Дельский замер на пороге огромного конференц-зала. Круглый стол, взятый на вооружение еще легендарным Артуром, начинался от двери и намекал на равенство собравшихся. И все они, сидящие на коже кресел, повернули головы к застывшему Дельскому.
— Мм-ммм, — вместо приветствия выдавил Семен Андреевич, по-тараканьи раздавленный торжественностью обстановки, весом расположившихся на креслах научных величин.
Кого здесь только не было! Китаец Ли Чан в желтом узком костюме, ректор Пекинского Университета, Шарль Лурье, аристократ и специалист по шизофрении, Маркос Родригез из Мехико, похожий на главу наркокартеля… Все эти окладистые бородки, позолоченные пенсне и мудрые морщины, знакомые Дельскому по научным журналам и сетевым фотографиям.
Они ждали ЕГО! Доктора из рядового НИИ!
— А вот и Семен Андреевич!
Довольный бас пророкотал над ухом Дельского отчего тот вздрогнул и вжал голову в плечи.
Хозяин баса академик Карл Робертович Снежницын, фигура мирового масштаба и директор МНЛ, добродушно рассмеялся:
— Не тушуйтесь, любезный доктор. Все в сборе, ждем вас.
— Мммм-еееня?! — вспотел Семен Андреевич и подумал об инфаркте миокарда.
— Да-да, герр Дельский, — закивал круглый и лысый Генрих Шрай из Баварской Академии и протянул крупноклетчатый платок.
Семен Андреевич принял дрожащей рукой предложенное и зачем-то протер лоснящуюся лысину Шрая.
Все рассмеялись, а доктор Дельский едва не лишился чувств.
«Пропал! — подумал он и захотел расплакаться. — Все испортил, дурак!»
— Успокойтесь, Семен Андреевич, — на плечо легла теплая рука. Дельский подумал, что именно такая, теплая и мягкая рука должна быть у Деда Мороза. — Я понимаю ваше состояние, но скажу откровенно: волнение беспочвенно.
— Спасибо, Карл Робертович, — выдавил Дельский и посмотрел на академика Снежницына влюбленными глазами.
Не отрывая взгляда от монументального лица академика Семен Андреевич сел на краешек персонального кресла и превратился в слух.
— Коллеги! — начал Снежницын и рокот академического баса заполнил пространство конференц-зала. — Здесь собрались свои, поэтому не стану витийствовать. Предмет сегодняшнего консилиума «hominem normalis» — человек обыкновенный. Жизнь обычного человека, вне зависимости от общественного и материального положения, состоит, в сущности, из переноса генного материала во времени и пространстве. Дети, внуки, правнуки. Потомки и потомство. Размножение. Но речь о ином.
Академик взял секундную паузу.
— Есть другие. Те, кого обыватель, наш hominem normalis, называет латинским словом гений. Поэты и композиторы, ученые и актеры. Разные в своей гениальности, но похожие по сути и мыслительной конституции. Они ненормальные. Аbnormal. Они те, кто вышел за рамки. Переступил черту, отделяющую обыденность от неординарности. Великие сумасшедшие, что пишут облик мира людей. Двигают жестокое, но разумное животное к свету знания и красоты. Красоты божественной, если опираться на доводы теологов.
«А я никогда не бывал в церкви! — с ужасом подумал Семен Андреевич. — Какой же негодяй!»