Андрея передернуло, как передергивало всякий раз, когда он встречал этот знак.
«Тупые дегенераты! Как можно употреблять такой символ, даже не зная его истинного значения!» - промелькнула злая мысль.
— Да так было всегда и со всем! Стоит ли обращать внимание? – прозвучал голос Асмодэева. – Возьмите, к примеру, всем известного двуглавого орла: сколько людей понимает его смысл? Мало! Но еще меньше понимающих причину принятия нашей страной данного символа…
— Вы правы, но как-то противно все это, - нехотя согласился Андрей.
— А ты попробуй, попытайся объяснить людям истинное значение свастики! Окажешься в нацистах, фашистах и прочих «бритоголовых»! Так что знай для себя да помалкивай! Умные, если потребуется, сами дойдут, а с дурачья и спрос, как со старой коровы…
Подошел Мутант, и Асмодэев смолк, так и не закончив мысль. Вновь зазвучали невнятные попискивания, на этот раз смешанные с похрюкиваниями. Старик что-то проверещал в ответ. Верещание отдавало весельем и Андрею стало смешно. Происходящее походило на спектакль глухонемых или умалишенных. Только неимоверным усилием воли он сдержался.
— Все готово, приступаем! – торжественно провозгласил Асмодэев и взметнул руки к небу.
Он явно испытывал нездоровую тягу к показухе, напыщенным речам и прочей театральной мишуре.
«Постановщик херов! Актер погорелого варьете!» – ехидно думал граф, продвигаясь вслед за своими спутниками к месту предстоящего шоу.
Мысль осталась без обычного асмодэевского комментария. Старик либо не расслышал, поглощенный процессом приготовления, либо посчитал нужным промолчать.
— Йорт, зажигай! – возопил резко развернувшийся Асмодэев и вскинул руки.
Полыхнул яркий свет, и огненный круг рванул сумеречные покровы вечера. Круг образовывали черные и белые свечи, стоящие попеременно. Пораженный граф насчитал ровно двенадцать штук. Посреди этого огненного кольца стоял стул. Простой деревянный стул, жесткий и неудобный.
— Занимайте ваш трон, граф! Пристегните ремни, будет немного болтать! – схватив Андрея за руку, прокричал Асмодэев.
— Там нет никаких ремней! – почему-то задыхаясь, проговорил юноша.
— Да я образно, глупый вы человек! Садитесь на стул! Немедленно!
Андрей подчинился и сел. В первый миг стул показался горячим и даже обжигающим. Но ощущение продолжалось недолго: жар сменился приятным и ласковым теплом.
— Пейте! – старик впихнул ему в руку пузырек со светящейся жидкостью. – Залпом! Гарантирую, что не сдохнете, и не прохватит понос!
— Что это за бурда?
— Напиток Перемещения, – брезгливо ответил Асмодэев. – Без него никуда, таков Закон.
Андрей выпил, и чуть было, не выблевал все назад. Вкус зелья с трудом поддавался описанию. Представьте себе смесь кефира, водки, жженой резины, лимонной кислоты и малинового варенья.
Тем временем Асмодэев и Мутант, облачившись в какие-то нелепые мешкообразные балахоны, принялись кружиться вокруг. При этом Мутант громко пищал, словно ему прищемили яйца, а старик выкрикивал невнятные рычаще-каркающие слова. В его руках появился старый шаманский бубен. Мутант же выудил из-под полы смесь гитары с балалайкой.
И началось! Концерт народного творчества сумасшедших! Они визжали, кричали, гоготали и мяукали. Инструменты в их руках заполняли воздух сонмищем звуков, непригодных для человеческого восприятия. Андрей хохотал как полоумный, хлопая себя по коленкам и топая ногами в такт какофонии звуков, исторгаемых безумным дуэтом.
От напитка графу стало легко и радостно. Мерзкий вкус испарился, оставляя после себя лишь аромат мятной конфетки. В голове проплывали разноцветные облака, клубился пьяненький туман, и мелькали стремительные черные тени. Рассмотреть их Андрей не мог, да и не хотел. Тело обмякало, становясь похожим на противную, скользкую медузу. Мысли и чувства охватывала вялость и покой…
И вдруг резкая, чудовищная боль ввинтилась в разум. Каждая клеточка, каждый атом его тела завизжал от дикой, нестерпимой муки. Возникло чувство близкой смерти, подгоняемое затухающим сознанием.
— Нет!!! Будь ты проклят, Ури… – донесся откуда-то издалека, оборвавшийся рев Асмодэева.