В эти последние секунды до Дрейка дошло, что дождь кончился. Перестали сверкать и молнии. Он бросил пеленгатор. Наставив фонарик, он попытался взять на прицел Квидака, который зашевелился и прыгнул…
На шею Соренсену, точно над правой ключицей.
Соренсен вскинул руки и тут же их опустил. Потом повернулся к Дрейку и, не дрогнув ни единым мускулом, поднял винтовку. У него был такой вид, словно убить Дрейка — единственная цель его жизни.
Дрейк выстрелил почти в упор. Пуля развернула Соренсена, и он упал, выронив винтовку.
Дрейк склонился над ним с револьвером наготове. Он понял, что не промахнулся. Пуля прошла как раз над правой ключицей. Рана была скверная. Но Квидаку, который оказался непосредственно на пути пули, пришлось много хуже. От него только и осталось что с пяток черных капель на рубашке Соренсена.
Дрейк торопливо забинтовал Соренсена и взвалил на спину. Он спрашивал себя, смог бы он выстрелить, очутись Квидак над сердцем Соренсена, или на горле, или на лбу.
Лучше об этом не думать, решил Дрейк.
Он двинулся назад в лагерь, и его пес затрусил с ним рядом.
Роберт Шекли
Похмелье
Пирсен медленно и неохотно приходил в себя. Он лежал на спине, крепко зажмурившись, и старался оттянуть неизбежное пробуждение. Но сознание вернулось, и он тут же обрел способность чувствовать. Глаза пронзили тонкие иголочки боли, и в затылке что-то забухало, как огромное сердце. Все суставы горели огнем, а внутренности так и выворачивало на изнанку.
Пирсен уныло констатировал, что похмелье, которое его скрутило, несомненно, было королем и повелителем всех похмелий.
Он недурно разбирался в таких вещах. В свое время изведал чуть ли не все разновидности: его мутило от спиртного, снедала тоска после минискаретте, терзала утроенная боль в суставах после склити. Но то, что он испытывал сейчас, включало в себя все эти прелести в усиленном виде и было сдобрено к тому же чувством отрешенности, знакомым любителям героина.
Что же такое он пил вчера? И где? Пирсен попытался вспомнить, но минувший вечер был не отличим от множества других подобных вечеров. Что ж, придется, как обычно, восстанавливать все по кусочкам.
Но прежде нужно взять себя в руки и сделать то, что полагается. Открыть глаза, встать с постели и мужественно добраться до аптечки. Там на средней полке лежит гипосульфит дихлорала, который поможет ему очухаться.
Пирсен открыл глаза и начал слезать с кровати. Тут вдруг он понял, что лежит не на кровати.
Вокруг была высокая трава, над ним сверкало ослепительно светлое небо, и в воздухе пахло прелой листвой.
Пирсен со стоном закрыл глаза. Только этого ему не хватало. Здорово же, видно, нагрузился он вчера. Даже до дому не дошел. А возвращался, должно быть, через Центральный парк. Похоже что придется взять такси и уж как-нибудь доскрипеть, пока его не доставят на квартиру.
Сделав мощное усилие, Пирсен открыл глаза и поднялся.
Он стоял в высокой траве. Вокруг насколько глаз хватало высились исполинские деревья с оранжевыми стволами, оплетенные зелеными и пурпурными лианами, иные из которых в поперечнике были не тоньше человеческого туловища. Под деревьями буйно разрослись, образуя непроходимую чащобу, папоротники, кустарник, ядовитые зеленые орхидеи, ползучие черные стебли и множество неведомых растений зловещего вида и цвета. В зарослях попискивала и стрекотала разная мелкая живность, а издали доносился грозный рык какого-то большого зверя.
— Нет, это не Центральный парк, — смекнул Пирсен.
Он огляделся, прикрыв глаза от нестерпимого блеска солнечного неба.
— Пожалуй я даже не на Земле, — добавил он.
Пирсен был удивлен и восхищен собственным хладнокровием. Неторопливо опустившись на траву, он попытался оценить обстановку.
Итак, его имя Уолтер Хилл Пирсен. Возраст — 32 года, место жительства — город Нью-Йорк. Он полномочный избиратель, нигде не работает, ибо в этом нет необходимости, и сравнительно недурно обеспечен. Накануне вечером в четверть восьмого он вышел из дому, собираясь повеселиться. Это намерение он, несомненно, осуществил.
Да, повеселился он как следует. А вот когда, в какой момент он впал в беспамятство, этого он, хоть убей, не помнил. Но очнулся он почему-то не дома в постели и даже не в Центральном парке, а в густых зловонных джунглях. Мало того, он был убежден, что находится не на Земле.
Пожалуй, все именно так. Пирсен обвел взглядом огромные оранжевые деревья, увитые зелеными и пурпурными лианами и залитые ослепительно белым потоком света. Истина постепенно вырисовывалась в его затуманенном мозгу.