«Что отсюда следует? — спрашивает Маколей. — А то, — отвечает он, — что касательно дел Божиих не больше открыто в XIX веке, чем в 1-м, не больше Лондону, чем дикому приходу на Гебридских островах. И то, значит, несомненно, что в вещах, которые касаются этой жизни и этого мира, люди могут становиться мудрее и умнее, но не менее несомненно и то, что во всем, что касается Высшего Существа и будущей судьбы, в вопросах веры, человек представляется самым странным и несчастным созданием». Нам живо припомнились эти суждения английского историка, когда моршанские открытия в плотицынских кладовых обратили наше внимание и внимание всей России на скопческую секту. Что может быть нелепее и безобразнее скопческих религиозных убеждений, и, однако же, они существуют, они исповедуются в образованном XIX веке, они в наше время имели и имеют необходимых, по самой сущности своей, исповедников и мучеников! Действительно, человек странное и несчастное существо! и его самые крайние, самые даже вредные религиозные заблуждения прежде всего должны возбуждать в мыслящем и небессердечном наблюдателе чувства сожаления к недостаткам его природы, которая создана так, что человек, отступающий от положительного учения, решительно не застрахован против самых вопиющих суеверий и изуверств. Вот то наше душевное настроение, с каким мы приступаем в настоящей статье к историческому очерку скопчества.
Но наперед сделаем небольшое отступление. У нас, на русском языке, о скопцах существует одно только ценное сочинение, напечатанное в 1845 году по приказанию министра внутренних дел и составленное чиновником этого министерства Надеждиным. Оно до нового напечатания его в Лондоне г. Кельсиевым в 1862 г. составляло библиографическую редкость, но и по напечатании в Лондоне осталось такой же редкостию вследствие странного и дикого предисловия, написанного издателем. Как первый и единственный доселе опыт исследования о скопческой ереси, книга Надеждина будет служить руководством и источником для всех, желающих писать и судить о скопцах, и мы находимся в необходимости брать сведения из нее, хотя не можем усвоить себе того жестокого и сурового отношения к странной ереси, в какое поставил себя покойный автор, так что сочинение его похоже на обвинительную речь прокурора, не можем также принять и его умозрения (теории) касательно происхождения скопчества в мире.
История не знает ни времени, ни страны, когда и где появилось скопчество: оно предупредило всякую историю и всякое законодательство; книга Бытия уже находит скопцов существующими, книга Второзакония отнимает уже от них некоторые права. Мотив, поведший первого в мире скопца к изуродованию своей природы, был, без сомнения, религиозный, — это та самая религиозная восторженность, которая заставляла жрецов бичевать себя, матерей закалать своих детей в честь божества, которая заставляет индийца бросаться под колеса священной колесницы, которая создала целомудренных весталок и весьма нецеломудренных поклонниц Астарты. Оскопление было одним из многих проявлений напряженности религиозного чувства, — напряженности, какою вообще отличался житель жарких стран Азии. Впоследствии этим искажением природы пользовались и пользуются доселе ревнивые и сладострастные обладатели гаремов восточных для охранения заключенных в них живых сокровищ; стражами жен, или евнухами, были в самой глубокой древности скопцы. Греки о скопцах говорили с отвращением, хотя их тираны иногда пользовались услугами скопцов, а их купцы торговали ими, сбывая выгодно в гаремы азиатцев. Римляне в своих законах строгими наказаниями преследовали оскопление. Но существование законов показывает уже, что и в Европе, стране более холодного размышления, оскопление и скопцы существовали. В Византийской империи скопчество утвердилось; по примеру восточных владык в придворный штат византийских императоров допускались и скопцы в качестве евнухов, и некоторые из них, например Нарзес при Юстиниане I, приобрели себе при жизни большую силу, а в истории известность; к оскоплению прибегали здесь иногда похитители престола, подвергая оному всех сыновей низверженного императора. Мохамеданский восток пользовался и пользуется услугами евнухов, но совершение самооскопления законами воспрещено для правоверных мусульман. На западе Европы в одной Италии существовал обычай оскопления — с целями, впрочем, артистическими, чтобы в мальчиках сохранить для пения на всю жизнь чистый дискантовый голос; итальянские скопцы назывались кастратами, и некоторые из них приобретали артистическую славу и даже политическое влияние, как и евнухи на востоке. Наполеон I направил всю строгость гражданских законов против итальянского кастратства, которое было, впрочем, некоторого рода ремеслом.