Все, что нам снилось всегда и везде,Наше желанье и страх,Все отражалось, как в чистой воде,В этих спокойных очах.
В мышцах жила несказанная мощь,Нега – в изгибе колен,Был ок прекрасен, как облако, – вождьЗолотоносных Микен.
Что я? Обломок старинных обидДротик, упавший м траву.Умер водитель народов, Атрид, —Я же, ничтожный, живу.
Манит прозрачность глубоких озер,Смотрит с укором заря.Тягостен, тягостен этот позор —Жить, потерявши царя!
Андрогин
Тебе никогда не устанем молиться,Немыслимо-дивное Бог-Существо.Мы знаем, Ты здесь, Ты готов проявиться,Мы верим, мы верим в Твое торжество.
Подруга, я вижу, ты жертвуешь много,Ты в жертву приносишь себя самое,Ты тело даешь для Великого Бога,Изысканно-нежное тело свое.
Спеши же, подруга! Как духи, нагими,Должны мы исполнить старинный обет,Шепнуть, задыхаясь, забытое ИмяИ, вздрогнув, услышать желанный ответ.
Я вижу, ты медлишь, смущаешься… Что же?!Пусть двое погибнут, чтоб ожил один,Чтоб странный и светлым с безумного ложа,Как феникс из пламени, встал Андрогин.
И воздух – как роза, и мы – как виденья,То близок к отчизне своей пилигрим…И верь! Не коснется до нас наслажденьеБичом оскорбительно-жгучим своим.
Орел
Орел летел все выше и впередК Престолу Сил сквозь звездные преддверья,И был прекрасен царственный полет,И лоснились коричневые перья.
Где жил он прежде? Может быть в плену,В оковах королевского зверинца,Кричал, встречая девушку-весну,Влюбленную в задумчивого принца.
Иль, может быть, в берлоге колдуна,Когда глядел он в узкое оконце,Его зачаровала вышинаИ властно превратила сердце в солнце.
Не все ль равно?! Играя и маня,Лазурное вскрывалось совершенство,И он летел три ночи и три дняИ умер, задохнувшись от блаженства.
Он умер, да! Но он не мог упасть,Войдя в круги планетного движенья.Бездонная внизу зияла пасть,Но были слабы силы притяженья.
Лучами был пронизан небосвод,Божественно-холодными лучами,Не зная тленья, он летел вперед,Смотрел на звезды мертвыми очами.
Не раз в бездонность рушились миры,Не раз труба архангела трубила,Но не была добычей для игрыЕго великолепная могила.
Покорность
Только усталый достоин молиться богам,Только влюбленный – ступать по весенним лугам!
На небе звезды, и тихая грусть на земле,Тихое «пусть» прозвучало и тает во мгле.
Это – покорность! Приди и склонись надо мной,Бледная дева под траурно-черной фатой!
Край мой печален, затерян в болотной глуши,Нету прекраснее края для скорбной души.
Вон порыжевшие кочки и мокрый овраг,Я для него отрекаюсь от призрачных благ.
Что я: влюблен или просто смертельно устал?Так хорошо, что мой взор, наконец, отблистал!
Тихо смотрю, как степная колышется зыбь,Тихо внимаю, как плачет болотная выпь.
Рыцарь с цепью
Слышу гул и завыванье призывающих рогов,И я снова конквистадор, покоритель городов.
Словно раб, я был закован, жил, униженный, в плену,И забыл, неблагодарный, про могучую весну.
А она пришла, ступая над рубинами цветов,И, ревнивая, разбила сталь мучительных оков.
Я опять иду по скалам, пью студеные струи,Под дыханьем океана раны зажили мои.
Но, вступая, обновленный, в неизвестную страну,Ничего я не забуду, ничего не прокляну.
И, чтоб помнить каждый подвиг, – и возвышенность, и степь, —Я к серебряному шлему прикую стальную цепь.
Христос
Он идет путем жемчужнымПо садам береговым,Люди заняты ненужным,Люди заняты земным.
Здравствуй, пастырь! Рыбарь, здравствуй!Вас зову я навсегда,Чтоб блюсти иную паствуИ иные невода.
Лучше ль рыбы или овцыЧеловеческой души?Вы, небесные торговцы,Не считайте барыши!
Ведь не домик в ГалилееВам награда за труды, —Светлый рай, что розовееСамой розовой звезды.
Солнце близится к притину,Слышно веянье конца,Но отрадно будет СынуВ Доме Нежного Отца.
Не томит, не мучит выбор,Что пленительней чудес?!И идут пастух и рыбарьЗа искателем небес.
Маркиз де Карабас
С. Ауслендеру
Весенний лес певуч и светел,Черны и радостны поля.Сегодня я впервые встретилЗа старой ригой журавля.
Смотрю на тающую глыбу,На отблеск розовых зарниц,А умный кот мой ловит рыбуИ в сеть заманивает птиц.
Он знает след хорька и зайца,Лазейки сквозь камыш к реке,И так вкусны сорочьи яйца,Им испеченные в песке.