И вот в этом царственном месте
Дал охране концерт под конец.
Мы вначале попарились в бане,
Ели, пили на серебре,
Хорошо там жилось охране
На далёкой чужой стороне.
Пели песни: Платочек, Катюшу
И про месяц – багряный цвет,
Эти песни гвардейцы их слушали,
А мы Родине слали привет.
Враз тоска заполняла сердце,
Каждый думал – зачем мы тут?
Словно рану сыпали перцем,
Сознавая, а вдруг убьют?
Но Бог милостив оказался,
Через месяц уехал я,
Слушать сын тогда мать отказался,
Позвала меня срочно семья.
За период командировки
Ко всему я в Афгане привык.
За свою был направлен сноровку
Изучать я персидский язык.
Правда, дался он мне не сразу,
Сорок лет – это вам не пустяк,
И зубрил я его – «заразу»,
Не освоив письма никак.
Они пишут не так, как в Европе -
Справа – влево, наоборот.
Соли пуд мне пришлось тогда слопать,
Чтоб читал и писал через год!
Школу кончил я на пятёрки,
И уехал на время в Ташкент:
Там с афганцами на задворках
Проводили эксперимент.
Их учили азам контрразведки,
Чтоб наш опыт смогли перенять.
Это было удачей редкой
Их язык там отшлифовать.
В марте 85 года
Полетел второй раз я в Афган,
Получив назначение сходу
В зону южную – Кандагар.
Недалёко от бывшей столицы
Была область с названием – Заболь,
Эта маленькая провинция -
Головная для сил наших боль.
На границе с самим Пакистаном
Нам пришлось выполнять приказ.
Семь маршрутов путей караванных
Чрез Заболь проходили в тот раз.
Та граница не охранялась,
По традиции этих стран -
Племена кочевые слонялись
С Пакистана в Афганистан.
И везли оружие потоком,
Чтобы банды душманов снабдить.
Мы разведку вели ненароком,
Караваны, пытаясь бомбить.
Разлагали банды морально,
Меж собою стараясь столкнуть,
Главарей вербовали буквально,
Наставляя на истинный путь.
Полтораста банд на округу
Возле трассы Кабул-Кандагар
Оказали «медвежью услугу»,
Сделав склад в кишлаке «Сурхаган».
Это место – сплошное ущелье,
Да, смекалка у них была!
Другой склад в кишлаке «Апушелла»,
Возглавлял моджахед Абдулла.
Постоянно, два раза в неделю,
Нас обстреливали из «Катюш»:
Мы в Китай передать их успели,
Когда было родство наших душ.
Но к обстрелам таким мы привыкли,
Под разрывы пили вино,
И с возможною гибелью свыклись,
Было нам в ту пору всё равно.
Отбивались от банд спокойно,
Идти некуда на прорыв,
Смерть свою могли встретить достойно,
Подготовив себя на подрыв.
Всех советников было в то время
Двадцать восемь лишь человек.
Необъявленной войны бремя
Мы несли, не смыкая век.
Группа ГРУ, Спецотдел Царандоя,
Мы – советники органов ХАД,
И гражданских советников трое -
Два партийных и военкомат.
Жили дружно, не так, как другие,
Собирались одной семьёй,
Под баян пели песни родные,
Вспоминая детей с женой.
Был ансамбль у нас – «Тихий ужас»,
Все играли, кто мог на чём,
Выживать помогала дружба,
Подкрепляемая первачом.
Аппарат был один на всех наших,
Гнали в месяц примерно раз,
На жаре быстро квасилась бражка,
А потом шесть часов гналась.
Выгонялось ведро самогонки,
Очищался напиток затем,
Чтоб болезнь не имела силёнки,
Наливал пред едою я всем.
А болезни там были такие:
Тиф брюшной, гепатит А и Б,
С ним амёбная дизентерия
Каждый раз угрожала тебе.
Без врачей жили – сами медбратья,
Все болезни для нас нипочём,
Для ребят был как будто бы мать я,
И лечил их одним первачом.
Слава Богу! Все были здоровы,
Ели фрукты, как на убой,
Как – то раз надавил вина Вова,
Виноград рос в саду у нас свой.
Чтоб успешно бороться с жарою -
Стали делать бассейн в саду.
Ежедневно, дружной толпою,
Рыть выстраивались в череду.
Получился он шесть на четыре
И три метра почти глубиной,
Мы камнями его обложили,
И наполнили чистой водой.
Полоскались, как малые дети,
Всё свободное время в воде,
Обо всём забывая на свете,
Не притрагиваясь к еде.
Но война грохотала стабильно,
То обстрел, то, глядишь, теракт,
Только раз пришла группа мобильная,
А других больше не было – факт.
Но однажды авторитеты
В опергруппу к нам забрели,