— Кажется, он там.
И Аллейн ступил на железную перекладину.
— Нет, сэр, одного я вас не пущу, — засуетился Фокс. — Этот тип только ждет случая кого-нибудь угробить.
— У него нет причин желать моей смерти. Однако полезем вместе, если хотите.
Аллейн карабкался по лестнице, постепенно погружаясь в отбрасываемую потолочной парусиной тень, Фокс преданно следовал за ним. И вот уже голова старшего инспектора исчезла за краем полотнища, лестница слегка вибрировала.
— Одну секунду, Фокс.
Голос Аллейна ничего хорошего не предвещал. Фокс остановился, вцепившись в поручни.
Донеслись мягкие шаги старшего инспектора по дощатому настилу колосников, парусина заходила ходуном и упала вниз, вздымая клубы пыли — инспектор отвязал натягивавшие ее канаты.
Когда пыль осела, стоявшие на сцене увидели резиновые подошвы теннисных туфель. Обутые в них ноги медленно повернулись вправо, остановились, затем качнулись влево, но шуршания не было слышно, потому что туфли уже не касались парусины, зато по-прежнему при каждом повороте поскрипывала на деревянной балке веревка, на другом конце ее болтался в петле мертвый Хиксон...
ГЛАВА 20
НЕСЛЫХАННАЯ ДЕРЗОСТЬ!
Инспектор Фокс давно привык к тому, что сам он называл «неаппетитными подробностями», но тут и он едва не грохнулся с железной лестницы.
— Бутафор, — заикаясь, пролепетал он. — Так вот он где!
— Скорее наверх! — приказал Аллейн.
Они достигли второго яруса колосников. Труп висел на той самой веревке, к которой крепилась люстра. Другой ее конец был намотан на балку под самой крышей. Фокс, перегнувшись через перила, коснулся рукой мертвеца.
— Еще теплый.
— Это случилось, пока Томпсон звонил в Скотланд-Ярд, — уверенно произнес Аллейн, сжимая перила. — Я мог это предотвратить, если бы не тянул с арестом.
— Вам не в чем себя укорять, — возразил Фокс. — Никто не мог предвидеть такого исхода.
— Такой неслыханной дерзости! — поправил Фокса Аллейн. — Бедняга Хиксон!
— Люди, подобные ему, довольно часто кончают с собой.
— Нет, Фокс, это не самоубийство, он жертва нового преступления. Лезем на самый верх.
Достигнув последнего яруса колосников, Аллейн, не ступая на дощатый настил, посветил с лестницы.
— Подметено! — воскликнул он едва ли не с триумфом. — Теперь, мой красавец, ты попался!
— Чему вы так обрадовались, сэр? — спросил стоявший на несколько ступеней ниже Фокс.
— Настил подметен, а самоубийце незачем прибираться там, где он решил свести счеты с жизнью. Чуть дальше — толстый слой пыли. Пишущая машинка была отполирована до блеска, и этот эшафот — в образцовом порядке. Никаких отпечатков пальцев, однако преступник все равно наследил — его почерк легко узнать. Я здесь еще немного побуду, а вы спускайте тело вниз.
Труп сначала затащили на первый ярус колосников, потом снесли по железной лестнице. Работенка не из легких, но в конце концов бутафора положили на сцену, на которой столпились полицейские. Томпсон весь побелел при виде трупа и не мог вымолвить ни слова.
— Увы, Томпсон, сегодня удача изменила нам, — обратился к нему Аллейн.
— Тут целиком моя вина, сэр.
— Нет, все дело в том, что этот мерзавец действовал слишком стремительно.
— До сих пор не понимаю, что произошло.
— Предположим, у нас с вами назначено в театре свидание, причем я убил человека, а вы об этом знаете. Я прихожу сюда заранее, поднимаюсь на колосники, делаю на конце веревки петлю, а другой ее конец надежно закрепляю. Потом спускаюсь вниз. Являетесь вы, в сильном возбуждении; говорите, что за вами слежка, однако вам удалось улизнуть от шпиков. Начинаем беседу, и вдруг я говорю, будто слышу чьи-то шаги в коридоре. «Это за нами! — восклицаю я. — Скорее наверх!» Я карабкаюсь по лестнице первый, вы — за мной. Добравшись до верхнего яруса, я жду с петлей наготове. Едва ваша голова показывается над краем настила, я накидываю на нее петлю и сильно дергаю за веревку. Вы разнимаете пальцы на перекладине, хватаетесь за горло, и тут я резко толкаю вас вниз. Вот как это произошло.
— Пресвятая Богородица! — ужаснулся Фокс.
— Убийца заранее приволок метлу наверх, зная, что оставит следы на толстом слое пыли. И пока Хиксон, корчась, болтается в петле, злодей тщательно метет настил. Трупа не видно ни со сцены, ни из зала, его надежно прикрывает парусина, и по меньшей мере до завтрашнего дня никто бутафора не хватится, а за сутки все снова покроется пылью. Кончив дело, негодяй спускается вниз, прихватив метлу, ставит ее в обычное место, потом бежит по переходам в чулан с окном на двор. Томпсон как раз отлучился звонить, это счастливый шанс убийцы, и он его не упускает. Когда Томпсон возвращается, пташка уже улетела.