– Откуда ты про нее знаешь? – поразилась Анечка. – Нет, она шаманка, приходит училкам карму чистить. Ваще такая прикольная! У нее есть коробочка с дымом, на цепях. Тетка ею машет, когда по гимназии идет, – отгоняет излучение от нас. Катька говорит, эта штука называется крокодило.
– Может, кадило? – усмехнулась я.
– Какая разница, – отмахнулась Нюся. – Смотри, каких все уродов сляпали. Жуть!
– Точно, – согласилась я. – Большинство поделок косые, кривые, а твой Силу красавец. Его очень украшают перламутровые глазки.
Аукцион набирал обороты. Основная борьба за лоты разгорелась между мамами Кати Серебряковой и Лены Голубевой. Едва одна женщина называла цену, как вторая мгновенно накидывала пару сотен. Остальные родители, как и я, не собирались тратить попусту деньги, участвовали в аукционе, потому что не хотели увидеть в дневниках отпрысков двойку по природоведению. По залу бегали два парня с фотоаппаратами и беспрерывно снимали происходящее.
– Надо же, Инесса сумела зазвать прессу, – восхитилась я. – Предприимчивая девица!
– Не, тетя Таня, журналистов папа Димы Митина прислал, он владелец газет и журналов, – просветила меня Анечка. – Митин в туалет какую-то дрянь бросил, и та взорвалась. Димке хотели кол за поведение влепить, но его отец пообещал статью об аукционе с фотками напечатать. И обязательно со снимком Федорчук. Поэтому она себе причесон и забацала. Просто ад у нее на голове сегодня, скажи?
Я промолчала. Если у меня когда-нибудь появится ребенок, ни за что не отдам его в так называемую элитную частную гимназию. Пусть посещает обычную школу с нормальными педагогами, которые хорошенько отругают его за опоздание на урок, двойку поставят за плохие знания и напишут замечание в обычном дневнике.
– Силу розовый с перламутровыми глазами! – объявила тем временем Инесса Леонидовна. – Первоначальная цена – пятьсот рублей.
Глава 28
– Какой он милый! – восхитилась Нюся. – Помнишь, как ты ему ручки-ножки пришивала?
– Непросто было, – улыбнулась я. – Набивка хорошая, Силу получился толстенький, умильный. И нам удалось ему улыбку вышить.
– Ушки тоже суперские. Знаешь, я к нему привыкла, – грустно сказала Анечка. – Он очень здоровски на столе смотрелся.
– Да, – вздохнула я, – придавал комнате уют.
– Пятьсот. Кто больше? – задорно выкрикнула педагог.
– Тысяча! – набавила мать Кати.
– Полторы! – выкрикнула родительница Лены.
– Две!!
– Три!!!
– Тетя Таня, неужели наш любимый Силу достанется Голубевой? – зашептала Нюся. – Он же ей совсем не нужен, Ленка его вышвырнет.
– Четыре! – заорала Серебрякова.
– И еще пять сотен, – не сдалась Голубева.
– Ленка нашему розовому пушистику глазки отрежет и на кофту пришьет, – всхлипнула Нюся, – умрет он слепым в мусорном бачке.
Мне стало до жути жаль Силу. Так старалась, когда вышивала у него на личике улыбку, а на руках пальчики… И что? Игрушку точно отправят в помойку.
– Шесть тысяч! – прозвучало в зале.
– Вот она, бедность, – сдавленным голосом произнесла Анечка, вытирая нос кулачком, – нет у нас денег, не можем Силу выкупить. Не надо было его отдавать на аукцион. Ну, поставили бы еще один двойбан… Ну, упаду в рейтинге… Плевать. Силу важнее.
– Семь за уродца! – воскликнула Голубева.
– Мамаша Ленки его уродцем обозвала! Вот, блин… Сама такая! А наш Силу красавец. Тетя Таня, он на меня смотрит, прямо как человек. Боится смерти-и-и-и…
Нюся тихо заплакала.
– Десять! – неожиданно для самой себя выкрикнула я.
Весь зал уставился на меня.
– Тетя Таня… – ахнула Нюся.
Мать Лены открыла рот…
– Двенадцать! – объявила я.
Голубева надула щеки, но промолчала.
Инесса подняла молоток.
– Раз-два-три! Продано.
Аня схватила меня за руку.
– Тетя Таня! Тетя Таня! Я до следующей твоей получки ни одной конфетки не съем, мороженки не лизну, компьютерной игрушки не попрошу! Пока ты, бедненькая, на работе мучаешься, я в квартире порядок наведу! Идеальный! Суп сварю!
– Не надо, – остановила я девочку. – Ты меня не просила Силу купить, я сама приняла решение – не смогла отдать его в чужие злые руки.
– Аукцион завершен, – объявила Инесса Леонидовна.
– Иди скорей, заплати – и поедем домой, – поторопила меня Анечка.
Я отправилась к Федорчук, подождала, пока Голубева с Серебряковой отдадут распорядительнице деньги и заберут купленные поделки, затем протянула свои тысячи.
– Вы кто? – забыв поздороваться, буркнула юная училка.
– Моя тетя Таня! – гордо заявила Нюся. – Самая хорошая!