Пеппер не на что жаловаться. Да и соулмейты эти, такая глупость. Проблема в его здоровье. В том, что он снова пьёт. Пьёт до такого состояния, что на утро порой не может вспомнить, что с ним было. И Пеппер не может его остановить. Почему же ему так плохо, почему он не чувствует себя счастливым и продолжает заливать какое-то необъяснимое горе дорогим алкоголем? Какая же это хорошая семья с отцом-алкоголиком, которую он предлагает своей будущей жене…
Старк отошёл от зеркала. Чего-то все равно не хватало. Для полного счастья пазл не был собран до конца. Но ведь это нормально, когда люди хотят больше, чем им даёт жизнь?
Тони покачал головой, устало прикрыв глаза. По щекам вновь стекала кровь.
Звонок Питера пришёлся как раз на тот момент, когда мужчина уже отошёл от этого дикого состояния и стёр последние следы псевдо-слез.
Но дыхание все равно выдавало его.
Ни слова, никакого речевого контакта. Мальчик говорит быстро, даже не удосуживаясь дождаться ответа от своего наставника. Но оно и к лучшему: Тони не хотел сейчас ни с кем говорить. Он был поглощён в размышления по поводу свадьбы и почти что пришёл к выводу: он ещё не достаточно готов к такому глобальному изменению своей жизни… слишком уж это серьезный шаг.
***
Несмотря на переживания и несколько довольно весомых ссор между Тони и Пеппер, свадьбу решено было все же праздновать. В тайне от папарацци, в узком кругу друзей и близких, помолвка все же должна была состояться. Не без давления Пеппер, конечно.
Питер собирался на торжество, словно это был его праздник: дорогой костюм, который прислал ему Тони пришёлся впору, белая рубашка из тонкой, приятно прилегающей к телу ткани, придавала лицу аристократической бледности, а лакированные ботинки блестели ярче заплаканных глаз. И все же, скорее это были его, Питера, похороны, такой уж был у него вид вне этих гардеробных обнов. Синяки под глазами, похудевшее от усталости лицо, выступившие на белках красные капилляры, разбитые руки…
Вещи давно лежали у Нэда, к побегу все было готово ещё за три дня, даже записка для тетушки была вложена в её любимую книгу, которую она читала последнее время.
Паркер не плакал, у него просто не осталось эмоций. Единственное, что он сейчас ощущал, это безумное волнение. Сейчас за ним заедет машина, нужно вести себя так, словно ничего не произойдёт, словно он счастлив. Как же сложно притворяться весёлым: даже улыбка выходит измученной и жалкой.
Тётушка уже вернулась из салона красоты и ждала приезда авто в гостиной. Платье безумно шло ей, а высокие каблуки…давно Питер не видел её такой красивой. Без сомнения, сегодня она затмила бы своей красотой даже невесту. Но к чему торопить события…может, все так и будет. Для всех жизнь продолжается, так почему же Питер думает о себе так, словно сегодня его последний день на земле? Невольная параллель с Маленьким принцем заставила парня ещё больше ссутулить плечи: Маленькому принцу было ради чего умирать, было, за что бороться…а у Питера уже руки опускались. Сколько можно вытаскивать себя из этого состояния самостоятельно? У него больше нет сил держать себя на плаву, пора уже признать поражение. Он лишний в этой системе, в этом мире, без Старка он не представляет своей жизни, так к чему эта ложь? К чему главе надежды на счастье?
Паркер достаёт из шкафа галстук: как было бы хорошо, наверное, применить его по назначению?
И все же умирать на глазах у тетушки, это безумие. Он не хотел видеть, как она плачет. Да и к тому же, как же его план, побег, поиски соулмейта? Неужели он просто возьмёт и поставит на себе крест, умерев в подворотне? Он, на которого надеется весь город? Поступит, как маленький несмышлёный ребёнок?
Поступит. И пусть Старк никогда не узнает об этом, как и тётушка. Он же не хочет, чтобы они волновались.
Но как Питер ни старался, на деле получилось все совершенно наоборот. И кто виноват? Подростковое желание получить хоть немного внимания перед смертью или Питер с его вспыльчивостью?
***
Они с Мэй приехали, как и полагалось, к самому торжеству: места в первых рядах для самых желанных гостей. Тони не мог отказать себе в удовольствии видеть своего протеже так близко: он важен для него, он для него почти как сын.
Людей собралось не очень много, хотя Питер готов поклясться, их все равно достаточно, и все, конечно, смотрят именно на него. Паранойя. Они точно знают, что у него на уме, они читают это в его глазах, в нервно подрагивающих пальцах, в дрожащей губе.
Паркер чуть ослабил галстук и взволнованно заерзал на месте, когда в зал наконец вошла Пеппер. Отчего-то сердце больно закололо: Старк смотрел на неё с любовью. Питер закусил губу — к горлу подкатили слёзы. Но он же сильный? Ничего же страшного не произойдёт? Старк просто получит статус «мужа» и все, это мероприятие — обыкновенная формальность для взрослых. Ещё ничего не потеряно, да и вообще, он может просто выйти и сорвать свадьбу. Для чего? Чтобы причинить Старку боль? Он и так настрадался, пора уже получить своё долгожданное, выстраданное счастье… Парень глядит на наставника, и тот почему-то хмурится, видно, как напряжено его лицо, словно ему больно, но он не может этого показать.
Питер придвигается чуть ближе: хорошо, тётушка не смотрит на него и не видит, как осторожная слеза скатилась по щеке, судорожно стертая ладонью. Паркер опускает голову ниже: стараясь не шмыгать носом. Отвлечься от мыслей, смотреть на платье тетушки, на свои руки.
Парень вновь поднимает голову.
Вот, женщина подходит к Тони. Она улыбается ему, он ей, но почему у него такая же мученическая улыбка, как у Паркера? Его передергивает. Благо, никаких папарацци: он уже испортил с сотню фотографий. Старку явно не здоровится, он не в себе. Но он все равно счастлив.
Питер кусает костяшки пальцев, когда взгляд Тони обегает присутствующих, вылавливая фигуру Паркера. Он подмигивает ему.
Парень сжимает зубы сильнее: как он может после этого подвести своего наставника? Как может ударить в грязь лицом?
Виновники торжества поворачиваются к священнику. Питер не может этого слышать. Не может, это выше его сил. Просто прийти сюда, это одно, но слушать свой смертный приговор? Он не подписывался на подобное. Конечно, Старк забудет о нем, забудет, потому что у него появится нормальная, настоящая семья без Паркера. Собственный сын, жена…
Питер предпринимает попытку продвинуться к краю скамьи. Тётушка шикает на него и шепчет, чтобы он сидел смирно.
— Как маленький ребёнок, Питер! Если тебе не хорошо, потерпи немного, здесь просто душно, — Мэй гладит парня по плечу и устремляет свой взгляд на Старка.
Паркер слышит, как Пеппер произносит клятву и говорит своё заветное «да».
Лучше одно позорное мгновение, чем всю жизнь винить себя в том, что разрыдался на свадьбе своего наставника на виду у всех.
Питер готов. Он любит рисковать. А сейчас самое время.
Парень подрывается с места. И теперь все взгляды действительно устремлены на него: тётушка не успела даже одернуть его.
«Простите, мистер Старк».
Питер оттягивает галстук, ускоряя бег и распахивает закрытую дверь, закрывая её за собой.
По щекам катятся слезы. Как стыдно, черт возьми.
Что это? Истерика? Осознание?
Паркер выбегает на улицу, сшибая непонимающих ничего прохожих. Его маршрут координатно изменён, ему нужно к Нэду. Или уже нет? Он и сам не замечает, как оказывается на дороге.
Движение слишком оживлённое, для того, чтобы кто-то увидел выбежавшего на проезжую часть паренька.
Привычной реакции не оказывается в нужный момент: в одну секунду он чувствует сильный удар, и перед глазами все темнеет. Последнее, о чем думает парень, это о том, что получил свободу. Свободу, купленную за всепоглощающую боль.