Он знал, какой она будет. Как манго. Вкусная и сочная. Дрожащая от страсти и желания. Он знал, а потому опускался очень медленно, чтобы ещё больше распалить и её, и себя этим ожиданием…
- Питер, я не думаю, что это хорошая и… – Шури зашла в зал без стука и остановилась, осознавая увиденное. Мальчишка на экране тоже замолчал. - …дея.
Принцесса пришла в себя быстрее, чем пацан с точностью понял, что именно видит, и отключилась. Барнс в ту же секунду одним слитным движением поднялся, вытягивая из лежачего положения и телепатку. Ава пронеслась мимо гения, красная от смущения и, возможно, гнева.
- Сержант, это…
- …не имеет значения, - качнул он головой, с корнем отрывая материю от скамейки.
***
Разговор с Питером был не проблемой и не эксцессом, потому что Паркер точно не разглядел, что именно происходило на экране. И Шури, хвала богам, отключилась довольно быстро. Однако…
Однако поговорить всё равно было нужно. Хотя бы для того, чтобы снять с собственной совести груз вины, особенно тяжёлый для закоренелых эгоистов вроде Авы.
Паук был нехорошо так задумчив, а по метке то и дело пробегало недоумение напополам с желанием, чтобы она объяснила, что же такое он видел. Или что ему показалось.
- Это была тренировка! – тут же заговорила Аврора, когда лицо парня только высветилось на экране. – Просто тренировка, где меня учили делать захват. И когда Барнс отвлёкся, я попробовала застать его врасплох. Но, естественно, не вышло. Во-о-от.
Она глубоко вздохнула, истратив весь воздух. Питер смотрел ей в лицо долго, словно что-то выискивая. И, очевидно, нашёл, потому что хмыкнул:
- Ты ему, надеюсь, наваляла?
- А то! Так наваляла, что беднягу выносить можно было… от смеха, - хохотнула девушка не столько от шутки, сколько от облегчения.
Потому что она обманывала его. Но что ещё хуже - она обманывала сама себя. Пытаясь убедить, что Джеймс – друг, пациент, товарищ по несчастью, Ава только ещё больше загоняла себя в тупик под названием «влюбленность».
И сегодня на тренировке этот тупик отвесил ей пощёчину. Да такую, что до сих пор в ушах звенело.
Разговор с Паркером перешёл в привычное русло, а Маклауд всё старалась настроить себя держаться подальше от Барнса. У неё должно получиться. Она не может так подвести Питера, потому что он верит ей. Верит, несмотря ни на что…
Аврора была готова лезть на стену от раздираемых противоречий, мыслей и чувств. Ей-богу, в чужой памяти копаться проще, чем в собственной голове!
А спустя несколько часов рыжая была как никогда близка к тому, чтобы нафиг размозжить свою голову о ближайшую стену.
…Ей было жарко. В комнате нечем дышать, и он, такой горячий и сильный, прижимается грудью к её спине. Кожа горит и плавится в тех местах, где он дотрагивается. А дотрагивается он везде.
Она чувствует его всем телом, слышит его хриплые выдохи и молитвенное «Ава», что обжигает спину. Губы скользят по шее, собирая капельки пота и оставляя свои метки. Длинные пальцы в волосах, и прохладный металл предплечья, за которое она хватается, вжимаясь в мужское тело, стараясь ощутить его больше, полнее, ближе.
Грубее. Быстрее. Глубже.
«Да, вот так, Ава, ну же, милая…»
«Хорошо, да, Джеймс, ещё, ещё…»
Она задыхается, сердце колотится, она готова, она так близко…
И всё. Было ощущение, словно на неё вылили ведро ледяной воды. Или бросили в ванну со льдом. Так резко закончился… сон?
Это был сон. Она снова была в своей комнате, на мокрых насквозь простынях, с влажными на висках волосами и острой необходимостью мужчины рядом.
Сон, да. Сон, в котором она…
Ава медленно повернула голову к двери. И застыла, почти парализованная.
Потому что он был там. Джеймс. Он стоял за дверью, она чувствовала его. Слышала. Мужское сердце колотилось так же, как и её. Лоб покрыт испариной, а рука сжата в кулак в попытке удержаться.
Это был его сон. Как и с кошмарами, телепатия по хоженой тропке скользнула в мысли того, с кем днём почти не расставалась. День, ночь. Какая разница?
А разница была.
Она сама не знала – зачем, но шагнула к двери и так и застыла, прислонившись лбом к дереву. Если он откроет дверь, она не сможет справиться с этим. С собой. Аврора возьмёт от него всё, что он сможет ей дать, и отдаст всё, что он захочет взять.
Рыжая понимала это так же ясно, как чувствовала биение собственного сердца в горле.
Едва уловимый шорох с той стороны двери – Джеймс провел рукой по дереву, и наступила тишина. В коридоре и в мыслях.
Он оказался сильнее.
За это Маклауд зауважала его ещё больше, хотя больше уж, кажется, некуда.
Девушка тогда сползла на пол, спиной опираясь на дверь и зарываясь руками в волосы. Пожалуй, это была самая страшная и тяжёлая ночь в её жизни.
Ночь, когда она так отчаянно пыталась удержать себя на месте.
Утром немилосердно зевающая Шури сказала, что посреди ночи Барнс затеял переезд в хижину, которую уже давно закрепили за ним на случай необходимости реабилитации в уединении. Мол, тесно во дворце, душно. Поближе к свободе, природе.
Подальше от Авы.
Этого шатен, конечно, не говорил, но она и сама прекрасно всё понимала. И потому следующие два дня они встречались только в присутствии Роджерса и сестры короля, старательно делая вид, что ничего не было. То есть это он делал вид, что ничего не было. А рыжая делала вид, что не в курсе, в чём дело, и даже немного обижена.
Притворство с каждым разом удавалось всё лучше.
Барнс так и не узнал, что она видела и его сон, и чувствовала его реакцию.
А после пришел черед последнего слова-замка́.
- Что ж, Джеймс, финишная прямая, ха? – усмехнулась Маклауд.
- Да, чуть-чуть осталось, - кивнул он, впервые за эти дни глядя на неё так пристально.
Барнс не прятал в этот раз свои мысли. Он отчаянно не хотел, чтобы она уходила, но и понимал, что остаться рыжая не может. И Баки не в праве её просить. Потому что…
Потому что он никогда не будет частью её жизни.
Потому что её сердце уже занято.
Потому что мальчишка в красно-синем трико успел первым.
Потому что осталось лишь принять это.
И Джеймс, конечно, ничего не скажет и не сделает. Ничего, что может расстроить эту несносную девчонку, которую он полюбил. Старый дурак.
В зелёных глазах стояли слёзы. Зачем он всё это думает?! За что ей…
Хватит! Соберись, Аврора! А то потом не соберут! Будь стойкой! Ты же Маклауд. Ну! Задницу в жменю – и работать! Там Паркер совсем тебя заждался.
Питер, Господи…
- Готов? – Её голос всё-таки дрогнул.
- Да. – Зимние глаза, в противовес цвету, посмотрели тепло.
Как же я ненавижу тебя за то, что ты такой хороший!
- Желание. Ржавый. Семнадцать…
Джеймс продолжал смотреть на девушку и лишь под конец чуть свёл брови, намечая несколько иное выражение лица. Более суровое, но не жестокое. Не другое.
- …Товарный вагон. – Ава коротко вздохнула. – Солдат?
- Я жду приказаний… в последний раз.
- Как себя чувствуешь? – спросила рыжая, будто специально оттягивая момент.
- Живым, - едва заметно улыбнулся Солдат.
- Аминь, - подмигнула Аврора, заходя ему за спину. – Я начинаю.
«Товарный вагон» был именно в том моменте, который сначала Ава малодушно промотала. Потому что сил смотреть на это не было. Слишком страшно. Слишком привязалась. Прикипела.
Но пришлось.
И Маклауд вместе с Джеймсом летела вниз, чувствовала боль, когда об скалы стесалась левая рука, слышала хруст кости. Удар о землю. Полная темнота. Краткие проблески сознания. Русские, Зола. Пила, убирающая «некрасивый» обрубок руки.
«Вот так, сержант! – ласково приговаривал Арним. – Сейчас вы умрёте и дадите жизнь моему лучшему творению – Солдату! В честь того, что мы нашли вас в снегу… Давайте назовём вас – Зимний солдат. Что скажете?»
Молот оттягивал руку. Ава размахнулась и ударила раз, другой. Замок трещал и искрился, но с каждой секундой всё меньше – ему уже не за что было цепляться. Остальные слова были уничтожены, личность Зимнего солдата успешно соединилась с Джеймсом Барнсом.