Ноги предательски задрожали и подкосились. Его тело было уже на пределе. Дыхание стало заметно тяжелее. Каждый вдох и выдох давался с огромным трудом. Всё его тело пульсировало от боли, а мышцы горели от перенапряжения. Удар, который должен был положить конец всему, исчерпал его силы до последней капли.
Причуда тоже находилась на грани. Подросток чувствовал, что она вот-вот начнёт разрушаться, а его тело последует следом.
Эта битва точно станет для него последней.
— После такого и Всемогущий на пике бы не выжил, — с ухмылкой произнёс Айкава, смотря на место, куда упало тело врага.
Из-за большого облака пыли невозможно было разглядеть, мёртв ли его противник или нет. Логика и здравый смысл подсказывали юному злодею, что всё кончено, но что-то в глубине души говорило о том, что это ещё не конец — что это лишь начало.
Внезапный холодок пробежал по его спине, и время, казалось, замедлилось. Из глубины кратера послышался знакомый звук. Шорох. Медленный, почти неуловимый, но он был там. Внезапно из-под груды обломков выбилась бледная рука, затем вторая. И прежде чем Син успел осознать произошедшее, фигура Шигараки, вся в крови, но живая, медленно поднялась выбралась из-под земли. Его иссечённое лицо искажала жуткая, болезненная улыбка.
— Чёрт побери, это было близко, ублюдок! — громко произнёс Томура, запуская очередной процесс регенерации. — Я почти сдох!
Глаза Сина расширились от шока и разочарования. У него… ничего не получилось. Его враг всё ещё был жив и стоял на ногах, а сам он уже был без сил. Тело ныло от боли, причуда рассыпалась, а мотивация биться дальше резко сошла нет.
Айкава готов был признаться, что в этот самый момент он… почти сдался.
— Как же сильно ты держишься за жизнь, — произнёс он, кашляя и сплевывая комки алой жидкости. — Как тебя вообще прикончить?
— Никак, — издал смешок Шигараки и мерзко ухмыльнулся. — Я ещё в начале схватки сказал тебе, что меня невозможно победить. Я — бессмертен! — громко рассмеялся он.
Айкава посмотрел на свою трясущуюся руку, а затем перевёл взгляд на Шигараки, который уже заканчивал процесс регенерации. Он знал, что сражаться дальше не имеет смысла — его тело уже исчерпало все силы, а причуда почти разрушилась, оставив его безоружным. Внутренний голос отчаянно шептал, что это конец. Но вместо паники или страха его охватило странное, почти освобождающее чувство — спокойствие.
«Сценарий работает», — пронеслось в его голове.
И в этот же момент его глаза заприметили странный зелёный свет, что показался за одним из случайно созданных из обломков укрытий.
«Наконец-то показался», — пронеслось в голове подростка.
После этого он медленно ухмыльнулся, сквозь боль и отчаяние, словно приняв свою судьбу. Он стоял, не пытаясь больше сопротивляться, глядя в глаза врагу. Этот смех Шигараки, его самодовольная ухмылка и уверенность в своей непобедимости — всё это больше не задевало его.
— Значит, бессмертен, — тихо сказал Син, позволяя горечи и безразличию проникнуть в его голос. — Ну что ж… тогда давай, прикончи меня.
Шигараки резко замолк и прищурился, видя это странное изменение в поведении противника. Он ожидал очередного отчаянного сопротивления, но вместо этого получил безразличие и смирение. Подобная реакция его удивила, но ненадолго.
— Решил всё-таки принять свою судьбу? Умный ход, но теперь… не всё так просто, — усмехнулся он, приблизившись к врагу на расстояние вытянутой руки. — Для начала я заберу твою причуду и вновь заставлю сражаться. Я хочу посмотреть на твои жалкие потуги, желаю собственными глазами увидеть твоё отчаяние и осознание собственной беспомощности. Я хочу увидеть всё это! Настоящее, а не глупую игру! — с угрозой произнёс он и всё-таки коснулся всей ладонью лица соперника.
Всё произошло слишком быстро, но от этого не менее драматично. Айкава почувствовал, как его силы покидают его — его способности, что были с ним с рождения, исчезали, не оставляя после себя ничего. Пустота и ледяной холод разлились по телу, оставляя только чувство бесконечной слабости и утрату чего-то, что казалось неотъемлемой частью его самого.
Шигараки медленно убрал свою ладонь от лица Айкавы, наблюдая, как его когда-то мощный противник теперь стоял перед ним полностью опустошённым, лишённым своей силы. С едва заметной ухмылкой он склонил голову вбок и, наслаждаясь моментом, произнёс:
— Покажи мне, как ты будешь сражаться, теперь, когда у тебя ничего не осталось. Хочу увидеть, как ты борешься до последнего, хотя тебе уже нечем, — откровенно издевался над противником он. — Кажется, ты мне говорил, что у тебя есть за что бороться, и из-за этого ты сильнее меня. Покажи же мне теперь, что твои слова не были пустым звуком.