А потом… старик замер. Перестал двигаться. Даже звук его дыхания перестал быть слышимым.
Мужчина медленно приподнялся и посмотрел врагу в глаза, после чего… безумно рассмеялся.
— Серьёзно? Ты решил сдохнуть, когда у тебя почти всё получилось? Какой же ты жалкий! — смеялся он, будучи на грани истерики.
Судьба Хастла всё-таки оказалась весьма печальной и ужасной. Его пустые глаза отражали не только ушедшую жизнь, но и невыразимую трагедию. Поза старика, застывшего в своей последней борьбе, казалась как мучительный осколок прошлого, воплотившийся в фигуре тени. На его лице отразилась горечь несбывшихся надежд, а бескрайний огонь, что был виден в его глазах, погас вместе с последним моментом его существования. Смерть пришла, а Грим остался стоять, замертво.
Кенджи же смеялся. Очень долго смеялся. Злобно, мерзко и безумно. И ему ничего не могло помешать — главный его противник уже умер.
— Ты оказался той ещё занозой в заднице, знаешь? — весёлым голосом произнёс Кенджи. — Я даже почти поверил, что ты меня убьёшь! Вот же засранец! — выругался он, поднимаясь на ноги.
Грим же уже не мог ему ответить — лишь смотрел на него пустым взглядом, что немного даже пугало мужчину, вызывая мурашки по коже, но это было не так страшно, как тот момент, когда Айкаве казалось, что ему конец.
— Ты проделал отличную работу, старик, но ты не учёл, что уже не молод, — почесал затылок Кенджи. — Если бы ты был чуть моложе, ты бы точно прикончил меня, — слабо улыбаясь, признался он, после чего поднял с земли свою катану и приготовился нанести свой последний удар. — Ты здорово постарался… НО ЭТОГО НЕДОСТАТОЧНО!
С мерзкой ухмылкой на лице он поднял лезвие катаны и одним мощным движением отсек голову своему павшему врагу. Треск отрывающейся шеи от тела старика смешивался с отголосками безумного смеха, наполняя пространство угрюмой атмосферой. Голова Хастла отделилась от туловища, взметнулась в воздух и, словно в замедленной сцене, упала на песок с глухим шлёпком, после чего покатилась в сторону. Пустые глаза старика сохраняли тот же холодный взгляд, что и в последний момент его жизни.
И в этот самый момент на арену вернулись два подростка, что невольно стали свидетелями данного события.
«Опоздали…».
Глава 58. Конец истории.
Грусть, гнев, печаль, отчаяние, ненависть — палитра чувств и эмоций, что прямо сейчас испытывали Син и Клаус, смотря на обезглавленное тело Грима и самодовольного Кенджи, что стоял над ним, была поистине богата. Увиденное сильно било по ментальному состоянию подростков, что выражалось в их минутном бездействии и шокированных взглядах. Если до этого момента они были настроены закончить всю эту историю, то сейчас они были полностью растеряны и подавлены, что не скрылось от взора старшего Айкавы, улыбка которого заметно увеличилась при виде парней.
— Вы всё-таки вернулись. Чудесно! — радостным тоном произнёс он. — Мне казалось, что вы сбежите отсюда в страхе, но вам удалось превзойти мои ожидания. Надеюсь, это не всё, чем вы сможете меня ещё удивить сегодня.
Мужчина был явно счастлив — об этом говорил весь его вид. Конечно, раненое плечо слегка разрушало общую картину его самодовольного и уверенного вида, но от этого менее мерзким и ужасным он быть не перестал. Он улыбался действительно по-злодейски, и это вселяло в сердца и души подростков не только гнев, но и страх — то, что могло в любой момент сыграть против них.
Клаус озлобленно сжал зубы. Он вновь начал бояться директора, а это ничего хорошего для него не сулило. Каждая его конечность дрожала от ужаса, с чем парень никак не мог бороться. Всё его тело отказывалось слушаться его — невозможно было сделать ни шагу вперёд, ни шагу назад. По лбу его катились капельки холодного пота, а изо рта вырывалось напряжённое и испуганное дыхание. Страх и ужас заполняли каждую клеточку его тела, и происходило это настолько быстро, что уже через пару минут он должен был упасть на колени и сдаться, признав, что их с Сином планам и желаниям сбыться не суждено.
Сам же младший Айкава также был полностью подконтролен негативным чувствам. Он был зол, но при этом и напуган — точно также, как и его напарник. Разница была лишь в том, что Син всё ещё ощущал землю под ногами и мог, пускай и с трудностями, шевелить конечностями тела. В голову его начали закрадываться мысли о побеге — далеко-далеко, где его точно никто не найдёт. Это было совсем несвойственно ему, ибо бежал он лишь однажды, и это стало его критической ошибкой, о которой он жалеет до сих пор, хоть и положительного от неё он получил не меньше. Сейчас он не мог сбежать — этого не было в его сценарии.
Но кому не всё равно не сценарий подростка, что сам не понимает, что делает, верно? Нужно лишь ещё немного постараться, чтобы сломать его окончательно, и я сделаю это, несмотря на то, что сам Син этого не хочет — меня никогда не интересовали его желания и мечты. Он — лишь инструмент, что был создан мною для моих деяний, и от этого предназначения ему никак и никогда не уйти.
— Так и будете стоять на месте? — вновь нарушил тишину Кенджи. — Я для друга спрашиваю.
В этот же момент Клаусу удалось неожиданно вырваться из ступора и повернуть голову в сторону, после чего его глаза слегка расширились и он совершил резкий выпад в сторону, отталкивая младшего Айкаву.
— Не спи! — крикнул он.
Через секунду на место, где стоял длинноволосый подросток, с грохотом приземлился монстр, разрушив часть фундамента под собой. Благодаря своей реакции Густавсону удалось не только спасти Сина, но и уйти от удара самому, в последний момент отпрыгнув влево и отбежав на приличное расстояние.
— Мики… — грустно произнёс юный злодей, поднимаясь на ноги и смотря на Ному, что при приземлении громко заверещал.
Густавсон быстро оценил ситуацию. В его глазах Син выглядел не особо полезным в битве с Кенджи, хотя ещё минутами ранее считал иначе. Ему показалось, что юный злодей всё ещё не смог принять внутри себя болезненную и тяжёлую истину его жизни, из-за чего у того случаются резкие перепады уверенности и отчаяния. В такой форме он точно бы не смог навредить Директору, потому Клаус принял важное решение, которое могло сказаться на них обоих как положительно, так и отрицательно:
— Син, я займусь Директором, а ты разберись со своим другом, — прокричал он, чем вызвал взгляд, что был полон непонимания, со стороны младшего Айкавы. — Только ты сможешь справиться с Мики, а мне позволь покончить с главным злодеем!
— Но… — был весьма поражён словами напарника Син.
— Покончить с ним — моя главная цель! — перебил Густавсон, говоря решительным голосом. — Это моя история. Твоя же — упокоить друга, что уже долго страдает!
Не говоря больше ни слова, Потрошитель вынул из-за пояса один из двух уцелевших металлических серпов, которые, как оказалось, были складными, и рванул вперёд, оставив позади превращённого в монстра Мики и Сина, что ещё не до конца осознавал, что сейчас произошло.
«Какого чёрта? Он решил заняться им в одиночку? Да ещё и меня оставил позади? Не слишком ли много он на себя берёт?», — подумал младший Айкава и ухмыльнулся, устремив свой взгляд на Мики, что наблюдал за ним со злобным оскалом.
— Только попробуй помереть раньше, чем я освобожусь! — крикнул в спину напарнику он, после чего полностью сконцентрировался на лучшем друге. — Долго же ты страдал, Мики.
Ному в ответ же лишь громко и угрожающе рыкнул, но ни одна мышца на лице его потенциального соперника даже не дёрнулась, что ещё больше разозлило монстра. Он не особо любил, когда кто-то, на кого он кричит, не испытывает к нему страха, и кажется, что он вот-вот собирался исправить эту не очень приятную для него ситуацию.
— Я покончу с твоей болью, Мики, — добрым голосом произнёс Айкава, несмотря на все попытки чудовища заставить того бояться или хотя бы злиться. — Но сначала, мой друг, я заставлю тебя проснуться.