— Сколько бы злодеи ни старались, им всё равно не видать счастливого финала. Злодейский путь всегда заканчивается плохо — такова закономерность, — вновь начал говорить Тодд после небольшой паузы. — Мой путь закончится также. Твой, скорее всего, будет аналогичен моему. Однако это не значит, что ничего нельзя изменить. По крайней мере, в твоём случае уж точно, — мужчина вернулся на прежнее место, дабы их с подростком лица были друг напротив друга, — и я хочу, чтобы ты прислушался к моим словам: если в будущем сложится так, что у тебя будет шанс изменить свою судьбу, выбрать для себя другой финал, если будет шанс избежать печального исхода — воспользуйся им. Неважно, что ждёт тебя после — просто… сделай это. Поживи подольше. Ты достоин большего, чем смерть в столь раннем возрасте.
— Что бы ни случилось, ты должен жить, Син.
* * *
Признаюсь, я не особо старался выжить в последнем сражении. Наоборот, мне действительно хотелось таким образом закончить свой жизненный путь — умереть из-за множественных ран после тяжёлой и весьма важной для меня схватки. Я даже как-то не старался спастись после того, как Кенджи был окончательно выведен из «игры»: отойдя в сторону, моё тело рухнуло на песок, после чего я позволил себе отдаться невероятно приятному чувству, что за миг полностью устранило все тяжести моей души.
Мои глаза смотрели в потолок, пока кровь покидала тело, уходя глубоко в песок, окрашивая его в приятный глазу красный цвет. В тот миг я, наконец, позволил себе расслабиться и закрыть глаза. Чувство пустоты тут же завладело моим телом, разумом и душой, и я был невероятно рад ощущать это. Всё в одно мгновение стало таким лёгким и незначительным, и мне хотелось нырнуть ещё глубже в эти прекрасные ощущения, пусть бы это даже стоило мне жизни — было абсолютно плевать.
Через минуту после этого я стал ощущать, как моё тело словно превращалось в пепел, что вот-вот развеют по ветру. Стало так легко, так свободно — свобода! О да! Я действительно радовался этому чувству. Больше не нужно было страдать, не нужно было винить себя во всех смертных грехах, больше не нужно было кому-то мстить и кого-то ненавидеть. Больше ничего не имело значения — лишь свобода, что находилась на расстоянии вытянутой руки, и я, приятно улыбнувшись, потянулся к ней настолько сильно, как только мог. Казалось, она была у меня в руках, мне почти удалось схватить её, после чего я бы никогда её не отпускал, но…
Но именно в этот момент я вновь проснулся.
Снова в том мире, где не было той свободы — лишь ненависть, боль и страдания, что успели стать верными путниками моей жизни.
Не знаю, что я сделал тому старику, что большую часть своей жизни служил моему отцу, но ему показалось, что спасти меня было отличной идеей. До сих пор не понимаю, чего он именно хотел добиться этим. Быть может, ему просто хотелось отомстить убийце за смерть его господина, но при этом не в его чести было просто добить полумёртвого подростка, в результате чего он решил сначала поставить меня на ноги, а потом — убить. Что-то вроде глупой самурайской чести, которую раньше чтил почти каждый японец, отвергая всё то, что ей противоречило. Даже тогда, когда вся эта часть казалась безумной и нелогичной, верные ей самураи продолжали неуклонно чтить и навязывать её остальным, чтобы будущее поколение было таким же жалким и никчёмным, как и их предки.
Во всяком случае, я мог лишь предполагать об истинных мотивов Альфреда — так звали этого самого старика. Сколько бы я ни спрашивал его об этом, он ни разу не ответил мне прямо, открыто и честно. Казалось, будто бы он что-то от меня скрывает, и это «что-то» вряд ли мне понравится. В любое другое время я бы тут же попытался сбежать, попытался бы атаковать столь загадочную личность с не менее загадочными мотивами и постарался бы выбить из него все нужные мне ответы, да вот только сейчас это было глупо, неразумно и просто бесполезно — моё тело было практически полностью разрушено, дух сломлен, а от прежней личности остались лишь осколки, собрать которые воедино, наверняка, уже не выйдет.
Да и дело не только в этом — мне было некуда идти. Допустим, мне удалось бы сбежать от Альфреда. Дальше то что? Возвращаться в Японию? Могу представить, как её жители «обрадуются» моему приезду. На меня же тут же направят всех самых сильных героев страны, и вряд ли те решат меня просто схватить и обезвредить. О нет, так точно не будет, ведь я лишил их их главного достоинства — Всемогущего. Они гордились им не одно десятилетие, а его фанатская база явно переваливает за несколько десятков миллионов человек. Можно сказать, что Всемогущий был лицом и символом Японии, и теперь, когда его нет, жители этой страны сделают всё, чтобы отомстить человеку, что позволил себе совершить столь ужасное преступление, как убийство величайшего героя прошлого и современности.
Гулять по штатам тоже не сильно хотелось — после убийства Звезды и Полосы моё милое личико висит почти на каждой стене каждого здания этой страны. Вряд ли гордые и сильные американцы позволят мне спокойно ходить по их территории. Никакой капюшон и никакая медицинская маска не поможет мне скрыться от их всевидящего взора, а всю жить остаток жизни, будучи в бегах, явно никак не относится к комфортной и спокойной жизни, которой мне бы очень хотелось обладать.
Разумеется, я мог отправиться куда-нибудь ещё, где меня ещё не так хорошо знают, но вряд ли где-нибудь в мире ещё не знают обо мне — СМИ США и Японии уж точно постарались не допустить угасания моей популярности. Уверен, что даже в той же России найдутся люди, что с первого взгляда узнают меня и доложат обо мне местным героям. Да, я могу быть уверен, что мне хватит сил справиться с несколькими из них, но против всей страны в очередной раз мне идти не очень хочется, ибо это может породить ещё одну схватку, в которой мне точно не победить — схватку со всем миром.
И вот, осознавая всё это, я не понимаю, что мне делать дальше. Раньше была одна конкретная цель — отомстить тем, кто виноват в моём плохом и трагичном детстве. Пожалуй, моей главной ошибкой в жизни стало то, что я никогда особо не задумывался о том, что будет после. Да, мою голову иногда посещали редкие мысли об этом, но особого значения я им особо не придавал, ибо на повестке дня стояли более важные и срочные вопросы, что требовали всего моего внимания. Если бы я хоть раз остановился и обо всём подумал, быть может, сейчас мне было бы понятно, что стоит делать и куда можно идти.
Увы, времени и сил на это не было, из-за чего теперь я оказался в довольно-таки затруднительном положении.
Конечно, у меня была мысль о вечной жизни в здании компании моего отца, где никто бы меня точно не достал. Не сомневаюсь, что отец за всё это время смог заработать такое состояние, что его хватило бы на несколько жизней вперёд. В теории, я действительно мог жить в этом месте и ни о чём не беспокоиться. Это было бы… спокойно и комфортно — как я и хотел. Не пришлось бы больше думать о том, что делать дальше — просто бери и развлекайся! Покупай всё, что только душе угодно! Играй в любые игры на любых платформах! Смотри все кино и сериалы до скончания веков! Звучит очень хорошо, не правда ли?
К сожалению, что-то мешало мне сделать выбор в пользу этого варианта. Было такое ощущение, будто бы я должен сделать что-то ещё — что-то, что важно не только для моей жизни, но и для жизней многих. Не могу вспомнить, когда мне стало не плевать на остальных, но меня действительно стали беспокоить жизни обычных людей, которых я даже в лицо не знаю. Или знаю? Трудно ответить. Мой мозг ещё не способен мыслить в столь сложном и необычном направлении, потому важные мысли и выводы доходят до меня лишь смутными образами, которые приходится додумывать, чтобы получить цельную и чёткую картину возможных событий и решений.
На кровати я пролежал где-то больше недели. За это время мне удалось чуть лучше узнать Альфреда. Оказалось, что он очень сильно похож на Дженсена — его смысл жизни тоже был в служении кому-то. Старик рассказал мне, что мой отец спас в тот момент, когда он находился на грани жизни и смерти, и в качестве оплаты своеобразного долга Альфред поклялся служить Кенджи до окончания своей жизни. Всю историю, разумеется, он мне не рассказал, но мне удалось понять, что отец выручил не только старика, но и всю его семью, вытащив из ямы бедности. И откуда в этом жестоком человеке взялось столько благородности?