Такое время. Тишь, да гладь, да гниль
запродана, сторгована страна,
оподлилась - гори оно огнем,
спокойствие такое, сплоховали -
предатели - нас бросили здесь жить
отняв оружье, кровь захолодив.
ЭПОД.
Эх-ма, было б денег тьма,
купил бы себе усадебку,
честным пирком, да за свадебку,
а без денег - тоска -а-а-а,
тощища,
скучно, трезво проходит день,
дела выгодного нигде
не сыщешь,
Смех один - базарная толкотня,
всё сторговано, запродано, а с меня
нало-о-о-ги,
я гражданства римского гражданин,
а достатка, достоинства - смех один,
что в тоге...
Чем бы таким кровь разогнать - раз можно пожить еще -
кого зажать, прижать, кого пощекотать ножом,
тёмно нам ночкой, так город себе зажжом,
денег добыть тем более хорошо,
с рыжьем, брат,
всюду пустят, раззудись плечо, размахнись рука,
как начнем гулять из кабака и до следующего кабака,
жизнь, которая пьяна, сыта и легка
живьем брать.
Ох, каков, растаков наш римский, смешной народ,
то сидел посиживал сиднем год,
то теперь - вольность.
Не дрожи толстяк,
раз - ножом пустяк,
умирать-то придется и так и так
больно.
Предводитель.
(
Следующий ниже текст
он
исполняет
,
надеясь выдать за
свой, но Клавдий
не тот человек, чтобы
с перв
ых же строк
не узнать
стихи Сенеки.
Э
тот интриган и богач, заслужив легкую опалу,
проживает
теперь
на Корсике и, пользуясь молчаливым попустительством
властей
рассылает подметные письма
с философскими рассуждениями
и отрывками из собственных трагедий, где в качестве
резонера
,
не стесняясь,
выводит самого себя,
и даже
, чтоб не перепутали,
под собственным именем.
Сослали Сенеку недавно, и причины ссылки должны были запомниться , скандал был громкий, так что совершенно непонятно откуда взялась версия, что пострадал он з а свою философскую публицистику, за нравственную, так сказать, позицию. Лишь немногие еще помнят, что в действительности наказан он за блудное сожительство с девицей из императорского дома.
Над ним бы потешаться, а его читают и даже заучивают наизусть.
Хотя есть в Риме и настоящие поэты.)
Я долго жив, я помню времена
Тиберия, Калигулы - лилась
обильно кровь, доносчики плели
свои тенета. Доблесть, красота,
богатство, слава, древний род, заслуги,
удача - обрекали верной смерти,
а смерть казалась только избавленьем
и оправданьем. Были времена
тяжолые, но правильные - Рим
задумался тогда куда идет,
припомнил, чем он был и нам мелькнула
нежданная надежда. В час когда
несчастный Гай погиб мне показалось:
Рим цезарей исчез, позорный строй
рассыпался, и, захлебнувшись кровью,
последний наш тиран нам дал свободу.
Не получилось - всё могло пойти
иначе лучше, но тупая чернь,
но наша трусость. Как мы в дни лихие
от ужаса за прошлое цеплялись,
Республику под пыткой вспоминали,
а страх прошел - не помним ничего -
история окончилась, где смерть
и доблесть разошлись в своих путях,
мы, выбравшие жизнь, живем позорно -
а был ли выбор лучше...
Клавдий.
Эпоха окончилась смут и войн,
время твоё прошло,
плыви спокойно, на прихоть волн
надеясь, оставь весло.
Теперь не с буйным морем народ
сравню, а с движеньем вод,
попутных всякому. В свой черед
всё здесь ко дну пойдет.
Твои молитвы не слышат там,
не исполняют просьб
жалких и тихих, душа пуста,
время и дело врозь.
Твой голос как-то еще звучит
плохо ли, хорошо.
Вот до чего ты, старик, дошел
до воя и слез почти.
Действие 2.
Сады наполняются людьми вполне определенного пошиба. Несмотря на готовящееся обильное угощение многие пришли уже в готовом виде. А впрочем, похоже это их обычное состояние. Приличных гостей на этой свадьбе нет. Вообще , несмотря на общую бесшабашность и опьянение, чувствует ся, что мероприятие не удалось, провалилось. Как ни странно.
Мессалина, здоровая бабища лет 40-45, с приятным одутловатым лицом, заметно нервничает.
Она славиться умением пить не пьянея, но сейчас ей надо забыться и она хлещет стакан за стаканом, ноги и язык заплетаются, но голова ясна как никогда и потому так страшно.
Жених, кажется единственный, кто доволен всем происходящем, впрочем о нем и раньше говорили, что он
набитый
дурак. Он прохаживается между столами, надменно поглядывая на гостей
. Вероятно,
жела
ет
показать себя со всех сторон в момент великого триумфа. Вся неприличность совершаемого действа ему непонятна. Опасности он тоже не ощущает. А зря.
1-й гость.
Бывали мы на свадьбах и почище,
за ради правды можно помянуть
Тиберия, Калигулу... Бывали-с,
а это что - позор один - в саду,
как будто деревенщина. Не знаю
к чему вся эта мода на крестьян
и их привычки. Это всё Вергилий,
так скоро мы и пахнуть станем в Риме,
навозом по-крестьянски. Красота...
Бывали мы на свадьбах не таких,
чем удивить решили...
2-й гость.
А чем здесь угощают - я вас спрашиваю,
я эту снедь в грош не ценю, поставленную
на стол нам, где же рыба свежевыловленная,
за час не больше до подачи выпотрошенная.
где устрицы большие, где разделанный
фригийский рябчик...
3-й гость.
И массик и Опимиев цекуб
всё консульские вина - эту сволочь
таким поить нельзя и как ты, Либер
забрел сюда с такою драгоценной,
обильной ношей. Дорого пади.
Но, воля ваша не люблю я эти
изысканности - после них на утро
такая неприятная отдушка,
такое послевкусие - что лучше
простое наше вейское - конечно
кислятина кислятиной но мне,
привычнее - мне этот мерзкий вкус
вкус Родины напоминает - лей
фалернского мне мальчик. А воды,
воды не надо, так попью, в сухую.
4-й гость.
А он, когда узнал об этой свадьбе,
то даже не расстроился, напротив,
лукаво улыбнулся и шутить
изволил так: простой кусок металла,
медь бросовая, если побывает
под тяжким государственным чеканом
приобретает стоимость иную,
добавочную - Клавдий свой чекан
использовав не раз на Мессалине,
ее теперь пускает в оборот
по-новому желанной. Широта