— Бедная, — наконец сказал он. — Она и здесь, в заводской больнице, никогда не щадила себя.
— А нельзя ли увидеться с ее отцом? — спросил Дин Юсон.
Рабочий помедлил с ответом. Он как будто что-то вспоминал.
— Нет уже его, и матери ее тоже нет.
Неужели с родителями Сор Окчу случилось что-то непоправимое, подумал Дин Юсон, но тотчас отогнал от себя эту мысль.
— Сор Чжунсан погиб в бою, когда здесь внезапно высадились американцы… А мать… Когда демонтировали завод, она переносила детали. Тут откуда ни возьмись вражеский самолет… пулеметная очередь — и ее не стало, — рассказывал рабочий, прерывая свой рассказ тягостными паузами. Видно, он заново переживал те ужасные минуты.
Дин Юсон ни о чем больше не спрашивал. Печальные известия навалились тяжелым грузом. Он отрешенно смотрел на бескрайнее море, терявшееся за горизонтом.
— Одна Сор Окчу и оставалась из всей семьи, но, видно, и она… Вот ведь беда какая…
Каменщик умолк. Молчал и Дин Юсон.
— Мы были большими друзьями с ее отцом, — через некоторое время снова заговорил каменщик, — меня зовут Ди Рёнсок. У нас был еще один общий друг — председатель партийной организации Ли Сондок. Все мы работали на заводе со дня его основания… А не зайдете ли ко мне, отдохнете с дороги, — спохватился Ди Рёнсок, приглашая Дин Юсона к себе.
— Спасибо, я очень спешу.
Дин Юсону казалось, что если он хоть немного еще побудет в этом разрушенном поселке, где нет ни Сор Окчу, ни ее родителей, то силы окончательно оставят его.
— Да, дела есть дела, нынче все торопятся, — сказал Ди Рёнсок, понимая состояние Дин Юсона.
Дин Юсон попрощался и в одиночестве побрел на станцию.
Над поселком сгущались вечерние сумерки.
2
Лекции закончились, и Гу Бонхи, студентка последнего курса Пхеньянского медицинского института, вернувшись в общежитие, вместе с подругами убрала комнату и засела за книги. Она спешно заканчивала дипломную работу, в которой пыталась использовать и теоретические знания, полученные в вузе, и практический опыт работы в военно-полевом госпитале, где она служила во время войны сначала медсестрой, а потом и фельдшером. Она и теперь часто вспоминала свою работу в хирургическом отделении госпиталя.
Вдруг дверь тихо скрипнула, и в комнату осторожно вошел комендант общежития.
— Гу Бонхи дома?
— Да, это я, — откликнулась девушка, взглянув на вошедшего пожилого мужчину. В ее черных лучистых глазах, так гармонировавших с красивым овалом нежного лица, мелькнуло любопытство.
— Днем тебе звонил какой-то Чо Гёнгу из Академии медицинских наук.
— Да это же наш зав! — радостно воскликнула Гу Бонхи.
Когда Гу Бонхи работала в госпитале, хирургическим отделением заведовал доктор Чо Гёнгу. По привычке сна и сейчас назвала его «наш зав».
— Он просил тебя прийти к нему домой к восьми часам вечера. У него будет какой-то важный гость, — Комендант поверх очков посмотрел на Гу Бонхи и многозначительно улыбнулся.
— Спасибо за сообщение, отец, — почтительно сказала девушка и проводила коменданта до дверей.
— Что это за важный гость?.. — терялась в догадках Гу Бонхи, вернувшись в комнату.
— Уж не тот ли это молодой инженер, который недавно осчастливил тебя своим посланием? — язвительно заметила одна из Студенток, живших с Гу Бонхи в одной комнате, которую все называли Насмешницей за ее острый язычок.
— А может, это кто-нибудь из тех, кого она помогала оперировать на фронте? — предположила другая девушка.
— Вам бы только языком чесать, — пыталась остановить их Гу Бонхи, вся вспыхнув.
— Вот как! Ты еще дерзишь! Ладно, скрывай не скрывай — все равно узнаем. Иди же. Только вот тебе совет: не слишком увлекайся, веди себя достойно, не опозорь девичью честь… Хи-хи-хи… — захихикала Насмешница, прикрывая ладоныо рот.
— Не волнуйтесь, я… — Гу Бонхи замолкла и слегка покраснела. Она хотела что-то ответить в лад, но растерялась.
Однако время было уже собираться. Гу Бонхи принарядилась: по совету подруг надела темно-синий костюм и туфли на высоком каблуке. Этот наряд еще больше подчеркивал ее привлекательность. Под дружеские шутки Гу Бонхи выбежала из комнаты красная как рак.
Чо Гёнгу жил на набережной Тэдонгана в новом доме на втором этаже. Когда Гу Бонхи пришла, жена Чо Гёнгу, стройная миловидная женщина, работавшая педиатром в институтской клинике, хлопотала на кухне.
— Сестра![2] — окликнула ее Гу Бонхи.