Снейп сглотнул. Снова Седрик. Он начал подозревать.
– Ты не можешь простить себе его смерть, – он утверждал, а не спрашивал.
– Он умер из-за меня. Я был целью Волдеморта, а не он. Это была только… ошибка. Ошибка, которую сделал я. Но все же ошибка… И когда Волдеморт приказал Петтигрю убить его, он сказал: «Убей лишнего». Как будто он был ничем… не человек, человек… только ошибка… – Гарри задрожал. – Я совсем ничего не мог сделать. – Гарри отвернулся от Снейпа и закрыл лицо руками. – Сейчас я чувствовал то же самое во сне. Он убил Вас, а я ничем не смог помешать. Но это было болезненнее, чем Седрика… Это было так болезненно… – пробормотал он.
Внезапным и сильным побуждением Снейпа было обнять дрожащего мальчика. Он обхватил Гарри за плечи и прижал к себе.
– Спасибо, Гарри. – Он не знал, за что точно благодарил. За чувство, выраженное слезами? Или за храбрые и искренние слова? Так или иначе, это не имело значения. Он притянул Гарри ближе, обнял его и прижал к себе. – Я здесь, не волнуйся.
Гарри зарылся головой в одежды Снейпа – или их остатки – и вздохнул. Это был страх? Облегчение? Снейп не мог сказать.
– Я не хотел умирать, сэр, но… Я не хотел снова остаться один… снова быть одному…
Эти слова были настолько созвучны предыдущим кошмарным ощущениям Снейпа, что они поразили его глубоко в сердце.
Но ПОЧЕМУ? Почему Гарри чувствовал это?
Мальчик не заслужил одиночества. Что же тогда заставляло его чувствовать себя одиноким?
У мальчика не было грехов, которые выделяли бы его из других, подобно ему. Почему он остался один?
Два «почему». Первое адресовано судьбе, второе – обстоятельствам.
– Почему ты говоришь «снова один», Гарри? – спросил он осторожно. – Когда ты чувствовал себя одиноким?
– Я почти всегда чувствую одиночество, – прошептал мальчик. Его голова все еще была прижата к груди Снейпа, скрывая выражение лица. – Кроме последних дней, – добавил он несколько мгновений спустя.
Снова проклятое ощущение: мальчик чувствовал то же самое, что и он… Как?
– Но у тебя есть твои друзья… твоя семья, Гарри. Ты никогда не был одинок.
– Я говорил Вам, что мои друзья – дети. А моя семья никогда не была больше трех человек, которые презирали меня и отчаянно старались игнорировать мое существование. Но это игнорирование довольно недавнее: они поступали так, главным образом, в последнее время. Раньше они ненавидели меня. И все-таки это было лучше. По крайней мере, я чувствовал, что я существую. Но потом… Они полностью избегали меня, делали все возможное, чтобы не говорить со мной… не смотреть на меня… А Сириус не мог быть там по определенным причинам, Вы же знаете. Фактически, я на самом деле не знал Сириуса. Только несколько писем и три или четыре коротких встречи, ничего больше… Все было так… поверхностно.
Но Снейп пропустил вторую часть речи.
– Твои родственники презирали тебя? Игнорировали тебя? Почему ты не сказал директору?
– Сказал ему что? О моих чувствах? Или о чем? Что я жил в чулане 10 лет? Что у меня не было ничего, что я мог бы назвать своим, до тех пор, пока я не купил школьные мантии и вещи? Что я никогда не получал новой одежды и всегда носил старые тряпки кузена? Что меня всегда запугивала моя собственная семья? Что позднее я разделял диету Дадли и голодал? Что я – такой урод, что они заперли меня на все мои первые летние каникулы? Что я добился некоторой свободы от их угроз с помощью моего убийцы-крестного? Или что они никогда не говорили мне ничего о моих родителях, кроме лжи? Они говорили, что те погибли в автокатастрофе, что мой отец был безработным, бесполезным, ни на что не годным, а моя мать была проституткой… Я так стыдился. Но, с другой стороны, они действительно не били меня или не обращались со мной плохо физически. Я считал слишком нелепым жаловаться Дамблдору на все эти глупые вещи… – Его жизнь, полная боли, выплеснулась перед ним. Горечь, печаль и смирение.
Снейп слишком хорошо понимал чувства мальчика. Тот был прав. Ребенка нельзя было забрать из семьи, если его не били. На самом деле, немного плохого обращения не имело значения. И многие дети имели семьи, подобные Гарри – его собственная, например. Это походило на холодильник. Холод и бесчувственность.
Квайетус был единственным теплом в зиме его детства.
Снейпа бросило в дрожь, когда он попытался представить свое детство без Квайетуса. Это было бы ужасно. Но… его родители никогда не запирали его в чулане. И… у него было все, что нужно. Пища, одежда, игры… отсутствовала только любовь. Но… по крайней мере они гордились им! И Квайетусом тоже, хотя… Нет. Его детство было значительно лучше, чем у Гарри. Тем временем Гарри продолжал свои изречения.