– Угу, ждут, – фыркнул Фарш и оглядел товарищей. – Мы идем?
– Да. – Лесоруб кивнул Дигану и шагнул на тропку.
Болота, везде болота. Бескрайняя равнина, колышущейся осоки с редкими черными стволами давно погибших деревьев. Иногда, правда, встречаются редкие прогалины мха или пятна трясин, но они не меняют унылой картины.
Порою на пути отряда попадались небольшие, поросшие чахлыми березами островки, где встречались следы древних кострищ. Видимо, здесь останавливались на ночлег искатели Болотного Зуба. Или просто обедали за костерком, а потом вновь шли в свой вечный поиск.
Для Проклятых все было в новинку. Только Мудрый ничему не удивлялся, и с его лица не сходила отстраненная улыбка. Фарш на одном из привалов уже предположил, что у воина ум зашел за разум. Седовласый лишь еще шире улыбнулся и понимающе кивнул. Его манили Счастливые Земли.
Лягушачье Кладбище солдаты узнали сразу: небольшой клочок мха среди зарослей болиголова был покрыт маленькими трупиками холодных тварей.
Медведь в этот раз шел первым и, увидав могильник, с руганью отпрыгнул назад. Шедший за ним Родинка с интересом обошел опешившего приятеля и изумленно присвистнул.
– Жуткая вещь! – Он обернулся на друзей и потянул носом: – А запах-то!
– Во, отлично, набери себе их в мешок. Припасов мало, так что жри их. А мы твою долю поделим. – Фарш брезгливо ступил на ковер из лягушек. Подкованный сапог по щиколотку провалился в вонючее месиво.
– Что их убивает, интересно? – Рыбак, выйдя на кладбище, присел на корточки.
– Думаю, они сюда умирать сползаются. Весьма предусмотрительно, люди б так делали – совсем бы хорошо стало, – зло проговорил Фарш. – Давайте дальше идти.
– Это и впрямь спятивший мир, – покачал головой Рыбак. – Я начинаю жалеть, что Колонна нас отпустила...
– Лучше жить в безумии, чем быть Безумием. – Мудрый поправил шлем и посмотрел на могильник.
– Завернул, да... – Фарш брезгливо сплюнул. – Пошли отсюда... Воняет!
Последним на островок вышел Лесоруб. Остальные уже пробирались через осоку дальше. Алебардист, морщась, оглядел ковер из трупов, в котором четко виделись следы товарищей, и зашагал дальше, поправив на плече щит Медведя. Командир нес его, пока приятель, чья очередь была идти первым, алебардой проверял тропу. В голове Лесоруба назойливо крутилась мысль, что он уже видел подобное. Но где? Когда – сомнений не возникало. До Колонны... Воина передернуло: как же невыносимо понимать, что прожитая тобою жизнь осталась за чертой. За чертой Проклятия.
Как он стал тем, кто носит на щите плачущее око? Когда? Почему?
С усилием отогнав от себя мрачные вопросы, Лесоруб поспешил за друзьями. Воздух пах смесью из болиголова и разлагающихся тел. Алебардист уже понял, что ненавидит болота.
На следующем островке солдаты решили остановиться на ночлег. Рыбак с огромным трудом развел костерок, подкармливая тщедушное пламя сырыми сучьями. Фарш и Медведь, едва перекусив, сразу завалились спать. Родинка подхватил алебарду и ушел на болото, чтобы свалить одну из мертвых елей. Лесоруб только поморщился, понимая, что приятель будет использовать ее вместо топора. Нельзя благородным оружием валить лес, нельзя... Но выхода, в общем-то, нет. Не мечами же дрова рубить.
Мудрый, разлегшись на своем щите, мурлыкал какую-то песню.
– Слушай, Мудрый, что ты поешь? – неожиданно спросил его Лесоруб.
– Песню, – улыбнулся тот.
– Я уже понял, – раздраженно произнес алебардист и плюхнулся на чей-то щит, не желая садиться на сырую землю. – Спой вслух.
– А я слов не помню. Мотив – да, а слов нет...
– А что ты помнишь? – пошевелился Рыбак и посмотрел на пожилого солдата.
– Честно?
– Глупый вопрос, – заметил Лесоруб.
– Я мало что помню. Но обрывки есть. Помню жену, ее лицо, руки. Имени – не помню. Детишек своих помню... Сыновья!
– А твои байки про север?
– Не знаю, друг. Это не байки. Просто знание. Я знаю, что есть эти Счастливые Земли. Там все не так. Я знаю это, и все... Эти болота, этот город, это кладбище – это ненормально. Скажи – откуда мне это знать? – Мудрый даже перестал улыбаться, вперив взгляд серых глаз в Рыбака.
– Не знаю... Я вообще ничего не помню. Словно недавно родился. Руки, тело – они как бы отдельно от меня работают. – Светловолосый воин подбросил в огонь еще сучьев. Вдалеке раздался удар алебарды по дереву.
– А мне кажется все безумно знакомым, – признался Лесоруб. – Даже кладбище это... Что-то было до Колонны... Интересно, мы навсегда забыли прошлое?
– Нет, что ты, – улыбнулся Мудрый. – Мы все вспомним...
– Твоими бы устами, – мрачно заметил Рыбак и посмотрел на Лесоруба. – Кэп, у нас с едой совсем беда... Живность бы какую изловить.
– Что же ты лягушек не взял? – сострил алебардист.
– Я серьезно. Завтра мы еще протянем, а дальше будет туго. Рыбы здесь нет...
Мудрый хохотнул, сделал важный вид и повторил:
– Рыбы здесь нет... Хорошо сказано.
Лесоруб улыбнулся и откинулся на спину, глядя в темнеющее небо.
– Не знаю, как вы, а я с удовольствием буду вспоминать прошедшие дни. Даже этот город...
– Еще бы, больше-то нечего, – мрачно вставил Рыбак.
– Я хочу вспомнить...
Над островком повисло молчание, лишь сопение Фарша нарушало вечернюю идиллию.
– Браты, помогите! – весело завопил откуда-то с болота Родинка, – Не дотащу!
– Пошли, поможем, – поднялся Мудрый.
– Сиди уж, – остановил его Рыбак. – Мы втроем управимся.
Лесоруб согласно кивнул и с сожалением оторвался от созерцания неба.
Дорога... Дорога, дорога, дорога... Каждый ее поворот, каждый подъем и спуск – проклятый круг прошлых дней. Путь в пустоту. Безумно болят ноги, огонь пожирает тело под доспехом. Шаг за шагом, вместе со всеми. В неизвестность. Кто-то упал. Дальше. Надо идти дальше. Этот слаб, он не дойдет. Ему повезло. Лечь бы рядом... Но надо идти. Куда? Зачем?
Впереди драка. Надсадный крик, лязг стали. Тяжелое дыхание. И запах смерти. Вперед. Может, повезет и удастся добраться до врага. Раскрошить его, втоптать в дорогу, пройтись сапогами по остывающей плоти. Вперед! Вперед! Вперед!
– Кэп, ты чего? – голос Медведя вырвал Лесоруба из объятий сна.
Алебардист резко сел, затравленно оглядываясь по сторонам. Над болотами висела душная ночь.
– Ты стонал, – поделился наблюдением лениво ворошащий угли Фарш.
– Сон приснился...
– Сон? – хмыкнул Медведь. – И что тебе снилось?
– Не понял, но что-то страшное... – Лесоруб откинулся на спину и уставился в небо.
– Скоро рассвет, – заметил здоровяк.
– Угу. – Алебардист закрыл глаза, но перед взором вновь зазмеилась дорога и закачались спины идущих впереди воинов, – Проклятие...
– Выспался небось? – ехидно поинтересовался Фарш.
– Похоже, да. – Лесоруб вновь сел и посмотрел на друзей. – Давно сидите?
– С тех пор, как Родинка и Рыбак завалились. Ты с Мудрым завтра дежуришь в первую смену, – ответил Медведь и подвинулся поближе к костру. – Прохладно становится.
– Ночью какая-то дрянь недалеко орала. Птица, наверное. И болото стонет...
Словно в подтверждение слов Фарша над болотом пронесся низкий гул. Лесоруб поежился:
– Жутко...
– Ненавижу это место, – поделился с приятелями обезображенный шрамами воин.
– Рано или поздно мы выберемся отсюда, – улыбнулся Медведь. – Придем в Счастливые Земли Мудрого, найдем там какого-нибудь мага, и он поможет нам все вспомнить.
– Мага? – повернулся к нему Фарш. – Это что?
– Это... – замялся Медведь и удивленно посмотрел на товарища. – Ну, маг это и есть маг! Человек такой, волшебник.
– Чего? – Фарш даже приподнялся. – Колдун, что ли?
– Да, так их тоже зовут.
– Ты правда ненормальный? С колдунами якшаешься? – Лицо Фарша перекосила гримаса гнева.