Тут и там шла азартная игра на последние деньги, ветераны вспоминали старину, матери кормили грудью младенцев. Время от времени отчаянно ревела сирена и капитан высовывался из своей рубки, чтобы усердной жестикуляцией указать рулевому новый курс.
Но все это еще куда ни шло, если бы не качка. Только что вышли в пролив между Такуме и Рароиа, как шхуна принялась валяться с борта на борт и зарываться носом в волну. Нам повезло — мы сидели у шлюпки и могли за нее держаться, зато бедняги, занявшие места посреди палубы, беспомощно катались взад и вперед. Ящики и сундуки тоже сдвинулись с места, а столы на юте внезапно с такой энергией рванулись вперед, что картежники повалились на поющих мормонов, временно нарушив стройность псалмопения. Вот было смеху! Однако качка усиливалась, и скоро уже никто не смеялся.
Это может показаться странным, но далеко не все полинезийцы невосприимчивы к морской болезни. Многие пассажиры внезапно посерели и поспешили перегнуться через борт. Впрочем, из-за тесноты, которая только возросла от всей суматохи, кое-кто не поспел к борту, и мы в конце концов тоже полезли на ванты, где и оставались несколько часов, пока шхуна не вошла в более спокойные воды.
После Такуме с его сутолокой, сребролюбием и лжецивилизацией как приятно было вновь увидеть мирные берега Рароиа и приветливую деревушку Нгарумао. Мы скользили взором по берегу и чувствовали глубокую радость, что есть еще на свете такой нетронутый райский уголок. Конечно, и в тот далекий день, когда мы впервые прибыли сюда на «Моане», остров произвел на нас сильное впечатление, но была все-таки существенная разница. В тот раз мы могли только гадать, как нас встретят, теперь же мы подплывали к Рароиа веселые и счастливые, с таким чувством, словно после многолетнего странствия наконец-то возвращались домой.
Глава 12
Заключение
Деревня только что проснулась. Приоткрываются окна и двери, выглядывают сонные лица. Возгласы и смех гонят прочь тишину, и скоро между пальмами появляются, позевывая, первые раройцы. Большинство, как обычно, спали одетыми, поэтому новый день они начинают с того, что раздеваются, чтобы умыться.
Все больше смуглых фигур в красных и голубых пареу показывается в двориках. Две девчушки бегут к деревенскому водоему, спешат набрать несколько бутылок драгоценной воды. Они приветливо машут нам. Другие кричат нам иа ора на или останавливаются пожать руку! Все — сердечные, дружелюбные, мы давно уже приняты в маленький коллектив, и нас считают подлинными раройцами, а не чужими, непонятными попаа.
Вот показались Темарама и Терава. Они несут связки кокосовых орехов, которые набрали возле деревни. Оставив два ореха на нашей террасе, они спешат дальше. Мы привычной рукой прорубаем дырочку в скорлупе и с наслаждением пьем сок, пахнущий ночной прохладой. Нам вполне достаточно этого скромного завтрака, но наши соседи привыкли начинать день более основательной трапезой и уже полным ходом готовят ее.
Мауреа, сидя на корточках на крыльце своего дома по ту сторону улицы, собирается варить кофе. В маленький мешочек она насыпает зеленые, неочищенные зерна, потом кладет его на каменную ступеньку и принимается колотить палкой. Постепенно шелуха размягчается. Тогда Мауреа достает зерна и осторожно чистит их. В саду уже горит костер из кокосовых волокон. Она кладет зерна на большую сковороду и ставит на огонь. Скоро они достаточно поджарены, и хозяйка уходит молоть их.
Внезапно я замечаю на берегу Курануи. Оглядевшись вокруг, он крадется на пристань, вооруженный большим копьем. Курануи знает, что ночью многие рыбы выплывают на мелкое место и их можно застать врасплох рано утром. Легкий восточный бриз рябит воду, но у Курануи глаза, как у чайки, и он быстро обнаруживает подходящую добычу. Копье летит в цель, а следом за ним прыгает в воду и сам Курануи. Вода кипит от бурной схватки; в конце концов ему удается вышвырнуть на берег здоровенную кито. Вся семья Курануи спешит помочь отнести добычу домой. Подойдя к нашему дому, он, как обычно, кричит:
— Вам кусок побольше? Идите, выбирайте!
Мы благодарим, но на этот раз отказываемся: у нас и без того рыбы больше, чем мы в состоянии съесть. Курануи недовольно ворчит, потом оставляет попытки уговорить нас и шагает дальше.
В нескольких стах метрах от берега стоит на коралловой глыбе Маопо с сетью в руках. Он стоит там совершенно неподвижно вот уже полчаса; когда речь идет о рыбной ловле, выдержка Маопо не знает границ. Лучи утреннего солнца золотят его, превращая в бронзовую статую. Подальше в заливе качается на волнах несколько лодок. Двое мальчуганов ставят паруса. Мы не видим в их лодках ни циновок, ни ящиков, ни бутылок с водой; значит, они собираются просто на прогулку. Когда мы немного погодя снова смотрим в ту сторону, оказывается, что ребята устроили гонки. Ветер слегка посвежел, и лодки то и дело выскакивают из воды.