И сам первый наваливается.
— Силен наш пастор!..
— Молодец, ей-ей!.. — говорят ребята, и не отстают.
— Дружнее, дружнее! — подбадривает священник.
Двинулся камень… Идет!.. Бух в болото!.. Там и поднес лежит.
Десять лет так-то: кто с дорогами камень своротит; кто подол, кто корзину, а кто и возик камней к болото свалит… И топь засыпали!.. А смотришь и поля таки порядком порасчистились вокруг.
Стояла еще низина под самой церковью в Лесном Ручье. Чуть дождь, — грязь непролазная. Попросил Оберлин прихожан:
— Кто в воскресенье в церковь идет, несите с собою камней корзиночку ли, подол ли один ли камешек — сколько у кого усердия будет!
С год никто без камней в церковь не приходил. Так и засыпали низину.
Но самое трудное дело было еще впереди.
Поправились дороги по долине, а через Брейш все не перебраться: да еще от Брейша до большой страсбургской дороги версты четыре было таких, что их, казалось, деревенскими силами никак не одолеть.
А неугомонный Оберлин опять свое:
— Нужно, братцы, дело вершить! Много мы сделали, на полдороге не останавливаться. Что же мы большую часть года живем в долине, как в клетке!.. Пора нам с людьми в постоянном общении жить.
Вытянулись лица у прихожан:
— Уж это совсем невозможно! — говорят!..
А Оберлин верхнее платье долой, кирку на плечо, заступ в руки, и пошел к Брейшу.
— Кто за мной? — спрашивает.
Пошли копать, стучать, возить… Идет дело!
Тут еще один соседний помещик заартачился:
— Ваша дорога — говорит — мое поле заденет, не позволю ее прямо вести.
Едет Оберлин к помещику, едет в Страсбург к властям… А слух о нем уже по округе разнесся. Встречают его всюду с почтением. В Страсбурге немало помогает ему в хлопотах и Штубер… Сладили с помещиком.
Прошел год, другой, третий… готовы и мост и дорога!
Стали уж тут водиться кое-какие деньжонки у жителей Каменистой долины.
— Ну, теперь — говорит Оберлин, — добрые люди, надо скот заводить. Без скота нельзя, потому что от скота удобрение. А чтобы скот водился, луга нужны.
Стали ручьи перенимать в канавы; на склонах почву задерживать поперечными плетнями…
Пока растет таким образом почва, Оберлин учит траву сеять: подбирает, испытывает — какая лучше по климату, по земле.
Над ним давно не смеются, его только слушаются.
Видя, как со дня на день растет долина, доверять ей стали, стали ссужать ее деньгами не кулаки, а порядочные люди на честных условиях.
— У тамошнего народа все впрок идет ему нельзя не помочь!
И скоро зазеленели в долине прекрасные луга — такие луга, что жители теперь скот круглый год держат на стойле… и скота у них вдоволь.
А все еще у нас камня много! — опять принимается разговаривать Оберлин. — Да вон там пропадают ни за что развалины какие-то. Давайте обустраиваться!..
И показывает, как строиться: толкует, что низкое жилье нездорово:
— Не жалейте — говорит — лишний аршин надстроить; окна побольше делайте, чтобы светло было, чтобы свободный воздух был. Под жильем для картофеля, для овощей подвалы нам необходимы: видите сами — картофель, овощи, плоды становятся нашим главным подспорьем…
В Страсбурге, действительно, и до сих пор картофель из Каменистой долины в славе. За него охотно приплачивают лишнее.
— Кругом — говорит еще Оберлин — леса, да не наши; часто мы нуждаемся в топливе. Надо бы помочь горю. Много дров идет на печение хлеба. Да из-за него и бабы слишком много отрываются от работы летом. Стоить ли при каждом хлебе бабе торчать?
Завели — хлеб печь в каждой деревне по особой очереди: сегодня топят печь у одних, и все деревенские хлебы тут пекутся; завтра — у других, там — у третьих… Всякий знает сколько муки принес, сколько припеку выходит, и споров нет: сдал муки столько-то, получай хлеба столько-то.
Впрочем споров по долине давно не слыхать: пастор и указал, и доказал, что от них проку нет, и, год за год, приучил всех к согласию. В том и сила его. А потом стали строить и особые общественные пекарни с хорошими печами, с кладовыми, просторными столами.
Разыскал еще Оберлин, в долине же, торфяное болото: научил прихожан резать, сушить торф, топить им. Дровами почти и топить перестали.
Затем стал он вводить в долину разные мастерства: завелись в ней хорошие кузнецы, колесники, столяры, сапожники, шорники… Важно это было не только потому, что со своими мастерами жителям долины сподручнее, что за всякой ковкой, починкой не приходилось ездить далеко, а и потому еще, что народ в долине очень размножился.