Ларс исчезает вслед за братом, быстрые шаги по полу по направлению к прачечной.
— Славные мальчишки, — улыбается доктор.
Лив Карин кивает, на полу у ее ног валяется белая футбольная гетра, покрытая искусственными травинками, ей придется сначала ее пропылесосить.
— Жуткие сорванцы, — отзывается она.
— Ну, так ведь и должно быть, — говорит врач. — А как ваша дочь?
— Кайя? Она в Воссе.
— Точно, — кивает доктор несколько раз, глядя на нее, словно ожидает чего-то еще.
Лив Карин наклоняется и подбирает с пола гетру, подошва у нее влажная, так что, по-видимому, и кроссовки тоже мокрые, надо не забыть поставить их в сушильный шкаф. Из кухни до нее доносится смех сыновей, Лив Карин скручивает гетру и бросает беспокойный взгляд на доктора, она бы предпочла поскорее закончить беседу: ей нужно уложить мальчиков, но больше всего ей не терпится открыть бутылку красного вина.
— Да, это же не так просто, — продолжает доктор, — переехать в съемную квартиру в таком юном возрасте?
Он пристально смотрит на Лив Карин, и ей кажется, что взгляд проникает внутрь; что это, в конце концов, значит? Из кухни доносится звяканье блюдец и хихиканье на два голоса, Лив Карин оборачивается.
— Мальчики! — она повышает голос и бросает быстрый взгляд на доктора: — У нас сейчас как раз ужин. — В голосе слышатся извиняющиеся нотки, но, к ее счастью, он понимает все, как нужно, как намек, скрытое сообщение о том, что он на самом деле помешал.
— Я прошу прощения, — произносит доктор, — но нельзя ли у вас одолжить консервный нож?
— Консервный нож, — задумчиво протягивает Лив Карин.
Доктор быстро кивает.
— Знаете, я купил такое мясное рагу. В консервной банке.
Легкий румянец заливает его щеки, словно он стыдится выбранного на ужин блюда. Или словно вся эта история с открывалкой — вранье, просто предлог, чтобы прийти сюда и позвонить в дверь, но с какой целью?
— Подождите секунду, — говорит Лив Карин.
Снаружи сильно дует, но она оставляет его стоять на крыльце, а сама спешит внутрь, чтобы принести консервный нож.
Она обычно читает им по две главы, сидя на краешке кровати, но сегодня вечером делает это по обязанности, не слишком сосредоточенно и не вникая; и пока она проглатывает страницу за страницей, где добро и зло сражаются друг с другом в неравной борьбе, перед глазами у Лив Карин стоит бутылка красного вина, что дожидается ее на столе в кухне. И еще — Кайя, которая отворачивается и идет к двери. Она ушла уже полтора дня назад, и с тех пор от нее не было ни звука. Да и Лив Карин ей не звонила и не писала, и ей стыдно из-за собственного упрямства, которое она осознает, это такая детская гордыня — ни в коем случае не пойти на сближение первой.
— С овощами? — вдруг вскрикивает Эндре.
Лив Карин поднимает глаза от книги.
— Ты прочитала «с овощами», мам, — поясняет Эндре, он свешивается с верхнего этажа двухъярусной кровати к Ларсу, который лежит внизу.
— Она же прочитала «с овощами», да?
— Да, — подтверждает Ларс и тоже смеется. — Кто же в сказке сражается с овощами?
Лив Карин вглядывается в страницу книги. «С этими чудовищами мы должны сразиться».
— Ой, извините, — спохватывается она, — это я куда-то не туда перескочила.
— Мам, тебе надо сосредоточиться, — смеется Ларс. Он упирается ногами в верхний ярус кровати, просовывает пальцы под рейки и поднимает попу, икая от хохота.
— Не стучи, Ларс! — вопит Эндре, но он тоже покатывается от смеха.
Лив Карин улыбается им и качает головой, удивляясь собственной невнимательности.
— Да, мне совершенно точно не помешает сосредоточиться.
Она обнимает их по очереди. Крепкие мальчишеские тела с готовностью приникают к ней, она кладет руки на их затылки, крепко сжимает, словно ей никак от них не оторваться, и в то же время ей хочется поскорее выйти из комнаты и остаться наедине с собой.
— Мама, — окликает ее Эндре, когда она гасит свет. — Как думаешь, «Исламское государство»[6] может сюда добраться?
— Ну, мальчик мой, — протягивает она, — и как тебе такое приходит в голову?
— Да сам не знаю, — отвечает Эндре, он забирается на верхний ярус кровати.
— Такие вещи происходят невероятно редко, — объясняет Лив Карин. — Вот поэтому по телевизору и в газетах про них так много показывают и пишут, именно потому что это так грустно и так редко случается.
— Ну да, — соглашается Эндре.
— Я читала, что на самом деле выиграть сто миллионов в лотерею более вероятно, чем пострадать от терроризма, — успокаивает его Лив Карин.