— Не-а, — отмахнулась она, сморщив нос. Согласна… Мне их тоже даже вспоминать не хочется. — А коллеги? Люсь, это же был благотворительный вечер вашей конторы! Ну не мог же никто не видеть, как нас с тобой похитили?
— Ника, к тому времени из трезвых там остались только официанты. Кого спрашивать-то? У нас пол-офиса с фингалами, как после Куликовской битвы, — я выругалась и, перечеркнув обведенную фамилию Чибисова, захлопнула ежедневник. А нечего на меня смотреть даже со страниц блокнота. И так в голове каша.
— А Шкапчик? Ну, тот охранник на входе, помнишь? Ты еще к нему подкатывала!
— Ничего я не подкатывала! — возмутилась я. — Да и обиделся он за Чибисова… Не понравилось Шкапчику, что я в конкурсе участвовала, даже помочь с видеозаписями отказался. Пришлось искать телефон владельца этого когда-то шикарного заведения.
— Точно! Ты же говорила, что Чибисов этот – мент? Так пусть поможет? А давай ему заявление напишем? Позвони ему!
— Не буду, — я закрыла лицо руками, понимая, куда клонит Ника.
— Стоп! — Ника замерла в неестественной позе, а после вцепилась мне ногтями в руку. — Ты что, у Чибисова проснулась, гадюка такая?
— А почему это я гадюка? Я хотя бы знаю своего маньяка в лицо, а ты вообще проснулась хрен знает где!
— Точно… — захныкала Ника, скатываясь прямо на пол. Поджала ноги, обняла колени и вновь горько расплакалась. — Мила, мне страшно.
— Не реви, Ветерок, — я опустилась рядом, обняла и зарылась мордочкой в её волосах. — Зато у тебя появился защитник. Лев он или кто?
— Мила, ты сама-то веришь в то, что говоришь? Лёва – великий пофигист и бабник! Он же ни одной юбки не пропустит.
— Это да… Но ещё несколько дней назад я была уверена, что он яйца свои сам почесать не может, не то что прекратить потоп. А тут бах… Шкатулочка-то с сюрпризиком оказалась.
— Это точно…
— Ну? А теперь скажи, что Лёвушка хороший? — я заговорщицки заиграла бровью. — Скажи, Сквознячок... Я помню, как ты в школе пряталась в спортзале, наблюдая, как они с парнями в баскетбол играли.
— Скажу, если признаешься, что Чибисов тебе в душу запал, — смахнула слёзы Ника. — Кстати, как его зовут-то?
— Да не помню я, — неправдоподобно отмахнулась, желая только не вспоминать о причине моей изуродованной задницы. — Не птица, и ладно…
— Ой, Курочкина! Два тебе по орнитологии!
— В смысле? Что, оп-я-я-я-ять? — взвыла я, сползая всем телом на пол под звонкий смех подруги. Точно! В орнитологи и зоологи надо было идти, а не в юристы.
Я завывала февральским ветром, роняла огромные слёзы. Дело было даже не в фамилии, а в том, что земелька под ногами заскользила. Я с первого курса работаю, прошла и бессонные ночи официанткой в баре, и даже в такси поработать умудрилась, потому что хотелось и поесть, и одеться так, чтобы в академии появиться было не стыдно, пока Баранов сапоги топтал на плацу.
А я не жалею. Нет. Зато я могу и картоху на скорость чистить, и пять комплексных обедов за раз отнести, и всю ночь «бомбить», слушая стенания клиентов. Я все смогу, нигде не пропаду, забери у меня сейчас работу, машину и квартиру. Все равно выгребу и за собой кого хошь вынесу.
— Как твой «куриц»? — Никуся успокаивающе поглаживала меня по волосам.
— Подала заявление на развод. А он плачет второй день у своей матушки на груди в МОЕЙ квартире. Можно я у тебя поживу пару дней? Пока он зализывает обиду, а потом отправлюсь в отпуск, где меня ждут море, пляж и загорелые мужчины…
— Оставайся. Мой ковчег - твой ковчег. И заметь, без кур, козлов и баранов…
Не стала я рассказывать в подробностях нашу последнюю встречу с Курочкиным. Самой вспоминать тот позор не хочется. Можно было бы выбросить его за шкирку, но проблема в том, что меня ноги не несут в квартиру. Кажется, что все пропахло этими варениками с капустой и дрожжевым удобрением для рассады его матушки. Там меня не осталось попросту. Поэтому и возвращаться не хочется.
Мы с подругой ещё немного погрустили, после посмеялись, а потом вместе отправились в мою машину за вещами, с которыми я приехала к ней, зная, что не прогонит.
И лишь коснувшись щекой прохладной подушки, вновь погрузилась в томные воспоминания.
Птичка, значит… Опять птичка.
Перестрелять вас всех надо!
«Или окольцевать…» — сквозь дрёму вторило подсознание…
Глава 16
— Сидоров опять в участке!!! — орала Нина Львовна, совершенно не тревожась о моей так стремительно приближающейся глухоте.
Я отбросила телефон, как заразу, и ещё долго спросонья пыталась понять, где я, что происходит, и который, мать вашу, час???
— Нина Львовна, что случилось?
— Людмилочка, деточка, Ваньку Сидорова опять в участок забрали. Говорят, разбил стекло патрульной машины! — верещала директриса подшефного детского дома. — Ну не мог он! Не мог! Тренер сказал, что если ещё хоть один привод, то накроются его сборы медным тазом, и в спортивный интернат по квоте не попадёт. Людочка, на тебя вся надежда, только на тебя!