Потом приходила в себя, кричала от жгучей боли, снова поили отварами и снова я падала в спасительную бездну сна. Сколько так продолжалось? Неизвестно. Только каждый приход в сознание становился короче, а беспамятство длиннее. Пока я не услышала голос советницы Сары. Она напевала мелодию, гладила мое измученное тело руками и дарила долгожданную прохладу. Кожа остывала, боль уходила, а потом я услышала шепот.
— Открой глаза Веста.
Послушно подчинилась, медленно приоткрыла веки и зажмурилась от яркого солнца.
— Задерните шторы, — приказала полубогиня. — Давай Веста попробуй еще раз.
Осторожно открыла глаза, свет уже не был таким ярким, перед собой разглядела фигуру в серебряном плаще.
— Слава Вселенной, я пришла вовремя. — облегченно вздохнула полубогиня. — Накормите Весту куриным бульоном. Много только пока не давайте.
— Хорошо, советница Сара. — произнесла монахиня, что служила в храме.
— Мама, — прошептала я. — Мама где? И моя сестренка.
— С ними все хорошо дитя, — произнесла Сара. — Твое место теперь в этом храме, как будущая советница, ты имеешь полное право здесь жить.
— Но я хочу домой к маме. — тихо просила я.
— Тише, тише, — Сара погладила по голове, успокаивая магией полубогини. — Ты обязательно встретишься с ними Веста, но пока надо набраться сил.
Советница поднялась, плащ зашелестел от ее движений, Сара протянула монахине руку с глубокой чашкой, она взяла ее и полубогиня исчезла. Женщина, как будто ничего сверхъестественного не произошло, приблизилась с этой чашкой ко мне и принялась кормить самым вкусным в мире куриным бульоном.
Но никакое внимание от монахинь не могло заменить родных. Я ужасно скучала по маме и плакала от тоски. Постоянно спрашивала советницу о ней, но каждый раз получала ответ.
— Потерпи дитя, вернется отец и проводит тебя к матери.
Потом я узнала, что когда рабы разгребали завалы дома и обнаружили нас с сестрой живой, народ объявил это чудом. Лейла, спаслась благодаря мне, я закрыла малышку своим телом, но никто не понимал, как восьмилетняя обгоревшая девочка выжила. Пока не увидели золотой ореол вокруг головы.
— Это будущая советница! — восторженно закричали люди, жители и принесли меня в храм. В государстве, где я жила, полубогиням поклонялись, им молились, их обожали. Король страны всегда получал благословение Вселенной в виде советницы.
Монахини сказали, что ореол с каждым днем тускнел и сейчас его больше не было. Женщины сняли повязки с моего тела и первое, что я увидела, это руки. Советница пыталась сделать все возможное, но даже полубогиня не смогла заставить исчезнуть шрамы.
— К сожалению я не могу исправить, то что уже свершилось. Если бы я вернулась раньше, — в голосе Сары слышались печальные нотки. — Бедное дитя.
Не только руки, а вся правая часть тела была обожжена. И если кожа уже не болела, то красно-синюшный цвет не исчез, шрамы, образованные после лопнувших волдырей, покрывали тело. Со страхом я дотронулась до лица и дрожащими пальцами изучала неровную, шершавую кожу, а когда руки коснулись волос, закричала. Я стала уродом.
На мой крик явилась Сара, она прижала к себе и не отпускала пока истерика не закончилась. Под серебряным плащом было теплое и мягкое тело, как у человека. Советница пахла медом и розой. За те несколько дней, она стала самым близким человеком, нет полубогиней или… неважно. С ней я чувствовала себя спокойно.
— Веста, милое дитя. Все будет хорошо.
— Мамочка! Мамочка! — кричала я в истерике. — Хочу к мамочке.
— Уже скоро прибудет отец и ты встретишься с мамой, я обещаю. — полубогиня крепко обняла меня.
— Советница Сара, я теперь урод. Безволосый урод, моя кожа, так ужасна, что можно пугать детей.
— Веста, открою тебе секрет, — полубогиня взяла меня за подбородок и заставила взглянуть в свои глаза.
Страх, перед божеством, овладел душой, так странно ощущать под плащом живое тело и видеть бездну вместо лица.
— Когда ты станешь советницей, сила Вселенной излечит твое тело.
— Я стану похожей на Вас? — с ужасом произнесла я. — У меня не будет лица.
Сара вздохнула.
— Милое дитя. Придет время и ты все узнаешь, — она успокаивала мои нервы магией советницы и я расслабленно откинулась на подушку. — А пока тебе не исполнилось пятнадцать лет, я предлагаю тебе носить чадру.