Она где-то читала, что травма головы может заставить человека вести себя очень странно. «А у тебя какое оправдание, Либби?»
— Либби?
Она кивнула, с трудом узнавая свое имя в его произношении, и, наконец, определила, что акцент был испанским.
— Послушайте, это глупо...
Его губы приблизились, но еще не касались ее.
«Что ты делаешь, Рафаэль?»
Возможно, он бы отреагировал на последнюю попытку разума остановить его, если бы в этот самый момент она не вздохнула и не прижалась к нему своими губами. Через мгновение она дернулась и оторвалась от него, но ущерб уже был нанесен.
Она покраснела:
— Это было так...
— Неплохо, — продолжил он низким голосом, — но я думаю, что мы можем лучше.
Он припал к ее дрожащим губам, она застонала, когда он провел языком по внутренней стороне ее нижней губы.
Либби резко подалась назад, вылезла из машины и поспешно сбежала.
Глава 3
Либби стояла, прижимая руку ко рту, когда осознание того, что она сделала, накрыло ее. Это она уже не могла списать на смену часовых поясов; она потеряла контроль с незнакомцем, с мужчиной, чьего имени даже не знала. Что же овладело ею?
Ответ на ее вопрос как раз вылезал из останков первоклассной машины. Его движения никак не говорили о том, что этот человек только что пережил серьезную аварию, или о том, что он только что страстно целовал ее.
Он выглядел... Беззвучный вздох прорвался между стиснутыми зубами.
Постыдные воспоминания снова пронеслись в голове. На мгновение она снова почувствовала его губы и его дыхание. Либби сжала зубы, стараясь не вспоминать выражение его сексуальных глаз.
Колени дрожали, а дыхание превратилось в серию прерывистых болезненных вздохов, когда она исподлобья наблюдала за тем, как он вышел из машины и потянулся. Идеально сшитый костюм, как и его испанский владелец, был великолепен, и она не просто искала оправдание!
Она сглотнула. Еще в машине она заметила, что он прекрасно сложен, но только сейчас поняла, насколько обескураживающе великолепен он был.
Выше шести футов, с атлетически сложенной фигурой, стройностью и мускулатурой гончей, широкими плечами, длинными ногами и узкими бедрами.
Она продолжала наблюдать за тем, как он обошел машину, изучая повреждения, из-за которых почти каждый мужчина стал бы выть и ругаться самыми последними словами, но его лицо оставалось невозмутимым. Либби почувствовала, как внутри все сжалось.
Она никогда не могла подумать, что может перестать дышать только от того, как двигается мужчина, пусть даже с грацией и надменностью пантеры.
Ее непроизвольная симпатия сменилась возмущением, когда он стал нажимать кнопки на телефоне. Он даже не взглянул в ее сторону!
Она вся дрожала, а он вел себя так, будто ничего не случилось. И ей хотелось уйти или убежать, и забыть об этом происшествии.
С другой стороны, это произошло — он поцеловал ее. Разумеется, это не предложение руки и сердца, но вести себя как ни в чем не бывало... Это дурные манеры.
А она ненавидела дурные манеры. Он не перевернул ее мир с ног на голову, и скоро она перестанет дрожать, но проявление раскаяния или благодарности было бы очень кстати.
— Как называется это место? — спросил он, не поднимая головы.
Либби с неприязнью посмотрела на его затылок. Она тоже может быть холодной.
— У вас уже появился сигнал?
Он снизошел до взгляда на нее:
— Да.
Он вопросительно поднял бровь.
— Бакфорд, — рявкнула Либби.
— Бакфорд... — повторил Рафаэль, думая, почему название какой-то деревни неизвестно где казалось ему знакомым.
Он вернулся к своему сообщению, а Либби продолжала смотреть на него, злясь все больше и больше. Сжав челюсть, она пошла вверх по холму.
Через несколько секунд Рафаэль получил ответ от Гретхен, которая заверила его, что приедет меньше чем через десять минут. Удовлетворенный ответом, он поднял голову и увидел, как Либби, скользя по мокрой грязи, карабкается наверх.
Свежий воздух помог ему окончательно прийти в себя, и он уже пожалел о своем импульсивном поступке.
По дороге Либби подвернула ногу и скорчилась от боли, когда комочки грязи попали внутрь ее очаровательных новых туфелек. Отбросив волосы с лица, она выпрямилась. Даже не оборачиваясь, она знала, что он смотрит на нее, физически ощущала его взгляд на себе.
— То, что произошло непростительно, даже несмотря на то, что у вас сотрясение, — холодно заявила она.
— У меня нет сотрясения.
«Просто ужасно болит голова, но пара таблеток аспирина с ней справятся».
— Хотя я смущен.
Либби хмыкнула: он «смущен».
— Вы хотите сказать, что мужчина должен повредить голову, чтобы захотеть вас поцеловать?
Либби гневно посмотрела на него:
— Разумеется, нет. К вашему сведению, многие мужчины хотят меня поцеловать.
— В этом я не сомневаюсь.
— Если вы еще раз так сделаете, я... я... Вы пожалеете!
Она увидела, как он пошел в ее сторону, и с трудом поборола желание развернуться и убежать. Он вышел на дорогу, и она моментально потеряла преимущество в росте. Он нависал над ней, и ей приходилось поднимать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Да, рост — не самое главное, но в тот момент Либби многое бы отдала за пару лишних дюймов.
— Вы поцеловали меня, — заявила она, бросая обвинение ему в грудь.
— Только после того, как вы поцеловали меня.
Либби задрала голову и посмотрела ему в лицо.
— У меня был шок. Я думала, что вы умерли.
Да, оправдания звучали глупо, но больше ей нечего было сказать.
— Значит, это был поцелуй жизни? — заинтересованно спросил он.
Либби, которая не могла подобрать остроумного ответа и боялась, что он придумает что-то еще более остроумное, просто покачала головой.
— Думаю, нам следует забыть об этом, — благородно заявила она.
Либби собиралась это сделать, хотя вся ситуация напоминала кошмарный сон — один из тех, когда ты оказываешься в супермаркете в нижнем белье.
— Как хотите, хотя я оскорблен, что мои поцелуи так легко забываются. Хотя и по-прежнему твердо верю в пословицу «Навык мастера ставит».
Ее глаза сузились. Еще немного, и она бы упала в обморок.
— Можете практиковаться сколько угодно, но только не со мной.
— Успокойтесь, я занимаюсь сексом только с женщинами в здравом уме.
Но не в последние три месяца, что объясняло его странное импульсивное поведение.
Разумеется, у него были желания, но он всегда умел их контролировать. И последнее, чего он хотел, — это связываться с кем-то, требующим внимания и пытающимся его понять.
К счастью, в мире было много женщин, разделяющих его прагматичное отношение к сексу, которым не нужен был фасад из любви, чтобы наслаждаться близостью.
Либби откинула голову и нахмурилась:
— Вы хотите сказать, что я ненормальная?
— Вы выбежали на дорогу перед моей машиной. О чем это может говорить? — Его глаза потемнели при воспоминании о том моменте, когда он понял, что сейчас собьет ее. — О чем вы думали? Я никак не могу понять, то ли вы лунатичка, то ли просто склонны к самоубийству.
Факт, что она заслуживала эти упреки и его злость, ничуть не помогал ей спокойно выслушать все это.
— Я не выбежала, точнее, выбежала, но только потому, что вы ехали прямо на собаку. И вообще, если бы вы не гнали как идиот, ничего этого не произошло бы.
Он приподнял бровь:
— Значит, это моя вина?
— Не совсем, — примирительно согласилась она.
— А что касается собаки... — Он огляделся вокруг и пожал плечами. — Я не вижу здесь никакой собаки.
Розовые щеки Либби стали красными от злости.