Не знаю, кричал ли я или шептал ей в лицо все слова. Просто на расстоянии нескольких сантиметров родные зеленые глаза, теплое дыхание на моей щеке, хрупкое тело под моими руками. И одна мысль – не отдам! И никому не позволю даже близко подойти к моей девушке. Разобью рожу, загрызу, сломаю кости, вышвырну в окно или в дверь, по ситуации. И ей не позволю уйти от меня. И неожиданно замер – прикосновение прохладной ладони к моей щеке обожгло меня кипятком. Прислонилась к моему лбу своим.
– Пойдем домой? – тихо спросила девушка, в один миг успокоив меня и потушив тот пожар бешенства и ярости, что бушевал у внутри. Остались только угольки, что мирно тлели в душе.
Как зомбированный поднялся с пола, вместе с девушкой на руках. Не хотелось ни на секунду отпускать ее, при мысли о том, что она сейчас окажется вне моей досягаемости, что сбежит от меня, накатывала паника пополам со злостью. Можно сравнить с вдруг обретенным свободным дыханием после продолжительного удушья – не могу и точка.
Но отпустить пришлось – она просто об этом попросила. Поставил ее на ноги, обнял за талию, прижимаясь грудью к ее спине и вдыхая запах ее волос. В квартире берет меня за руку и тянет в сторону ванной, прямо в обуви, лишь скинув пальто и мою куртку на тумбочку у двери. Не сопротивляюсь, когда она аккуратно промывает мои сбитые костяшки, обрабатывает ссадины перекисью. Просто вытаскиваю руки из ее ладошек, обнимаю ее кольцом рук. Секундная напряженность в тонком теле, и расслабилась, безропотно принимая мою ласку.
– Малыш... не бойся меня. Я не обижу тебя. Никогда. Но и уйти ты меня не заставишь.
Она медленно обернулась ко мне лицом. Смотрит на меня снизу вверх, пристально, вдумчиво, перебегая глазами по моему лицу. Глубоко вздохнула, судорожно выдохнула мне в грудь.
– И не надо.
Одно дело понимать необходимость разговора, совсем другое его начать. Да еще и правильно. Да еще и с минимальными энергетическими затратами. Лениво ковырнула шоколадный кусочек, кончиком ложки подцепив завиток крема, глубоко вдохнула и:
– Как твои дела? – глаза поднять на собеседника получилось только через пару секунд.
– Теперь стали намного лучше. Крошка, я скучал, – и улыбается мне так ласково.
И тот камень в душе, что мешал мне говорить и дышать, вдруг растворился. Ничего не изменилось, все как и было. Он был, есть и останется таким, и дело даже не во мне.
– Я тоже, – увидела тень самодовольства в его глазах, легко поглаживает мое запястье. Прислушалась к своим ощущениям – все отлично, вот теперь все отлично. Как будто кусочек пазла, без которого я не могла собрать картинку целиком, нашелся. Счастливо улыбнулась – кто бы знал, как мне стало хорошо без этой зависимости, почти одержимости им, и ощущения, что все слишком неправильно быстро, что все не мое. – Я так часто прокручивала в голове наш возможный разговор, что накопился не один десяток вариантов. А сейчас поняла – все пустое. Все мое отношение к тебе можно выразить предельно коротко, – я сделала паузу, глубоко вздохнула перед тем, как закрыть одну страницу своей жизни, и начать новую...
– Маришка, я так рад, что встретил тебя сейчас. Ты не поверишь мне, но я, правда, очень сильно сожалею, что все тогда так получилось. Это было просто досадное недоразумение и все может быть совсем иначе, по-другому. Поверь мне, у меня было время все обдумать, понять свою ошибку и сделать выводы. Точнее один простой вывод – нам нужен еще один шанс. Мы все начнем сначала.
В одном он прав однозначно – я не верю ему. Не хочу верить, не хочу слушать, не хочу видеть. Единственное, что я хотела бы ему сказать – поблагодарить за бесценный опыт. Жестокий, безжалостный, без возможности вернуться назад и все исправить, но совершенно необходимый мне для возможности стать счастливой самой и подарить счастье тому, кто на самом деле этого заслуживает. И кого я, всем сердцем, хочу полюбить.
То не любовь была – влюбленность? Может быть. Наверное, даже болезненная симпатия наивной простушки, на которую всерьез обратил внимание взрослый, уверенный в себе мужчина. И у которой, вероятнее всего, просто не было шансов, так мне проще оправдать свое поведение. Вот только теперь все это перестало иметь значение и важность – прикосновение его руки к моей не вызывает трепета, волнения или еще каких либо чувств кроме просто ощущения теплой кожи. Его присутствие рядом со мной – всего лишь легкую грусть и сожаление о том, как я рвала себе душу несколько месяцев. Его слова, что он с таким серьезным видом мне говорит – легкую улыбку вежливости, любопытства, простого интереса, ибо я интуитивном уровне понимаю, все, что он говорит – не наполнено искренностью. Все всего лишь слова.
– Желаю. Тебе. Счастья.
А вот я абсолютно искренна в своем пожелании. И я буду счастливой. Не с ним.
Мне давно не было так легко и спокойно. Да что там, мне вообще в новинку такое ощущение гармонии внутри. Вдруг появилось стойкое ощущение того, что я, наконец-то, делаю все правильно, именно так как надо. Теплое сильное тело, которое я не хочу отпускать. Быстрый стук сердца под щекой. Ласковые поглаживания по спине, от которых по всему телу разбегается волна мурашек. Вдруг появилось настойчивое желание потереться о руку и выгнуть спинку под незатейливой, но такой необходимой мне лаской. Именно под этой рукой, именно от этих прикосновений. Нет страха людей, нет настороженности, что сопровождает меня всю мою сознательную жизнь, нет ожидания подлянки и удара в спину, не боюсь опять быть обманутой и обмануться самой. О последнем просто запретила себе думать, вычеркнула данную мысль из списка возможных. Пусть мне будет больно, потом. А может быть, все обойдется?
Оторвала голову от его груди и сама потянулась губами за поцелуем. Хочу почувствовать его дыхание, ощутить его губы, его ласку, вновь оказаться нужной ему. Не знаю почему, что даже мысли о том, что все не всерьез не возникало. Я так хочу верить его словам, ему. И я верю.
Я не достану до его лица, если он не наклонится. Но тянусь к нему всем телом, всем своим существом, душой, если уж сказать совсем пафосно и громко. И от этого не менее правдиво. Он мне необходим, я хочу дышать им, жить им, забыть обо всех сомнениях. Болеть им, болеть за него, рвать свои нервы и его, испытывать терпение раз за разом, узнавать и открываться в ответ. Летать с ним, падать в его руки в надежде, что они меня поймают.
Теплое прикосновение, ожидаемое, но оказалось все же неожиданным, или я его воспринимаю теперь иначе. Пробует меня на вкус, лишь слегка касаясь уголков моих губ. Нам некуда торопиться. И незачем. Медленные смакующие касания, неспешная ласка и предвкушение большего, гораздо большего удовольствия. Поймала себя на том, что прижимаюсь к парню всем телом, положив руки на широкие плечи, вытянувшись в струнку, стоя на самых пальчиках и запрокинув голову. И совершенно не чувствую неудобства, хоть и дышать мне, мягко говоря, непросто. Он мой воздух. Не хочу прерывать поцелуй, но выбор за меня сделал Гре – оторвался от меня на несколько секунд, наклонился и, быстро собрав тонкую ткань платья гармошкой на бедрах, подхватил под попу двумя руками, поднимая на один уровень с собой. Обхватила его ногами за талию, скрестила лодыжки на пояснице, крепко обняла за шею. И снова поцелуй. Не такой легкий, более глубокий и настойчивый, но все так же нежно, все так же ласково, все так же...
– Я люблю тебя, малышка. Просто знай это, – шепот прямо в губы, горячее дыхание обжигает. А слова согревают меня изнутри, от них мне хочется летать, и крылья мне дает Гре.
Не дал мне ответить, просто поцеловав. А я... я просто растворилась в этом ощущении эйфории. Я не ставила ни одно его слово под сомнение. Я видела все в его взглядах, что, не таясь, бросал на меня, долгих, пристальных, порой горячих, от которых я краснела, и становилось то жарко, то мурашки маршировали вдоль позвоночника. Как будто точно знал, что я приму его, но навязываться и торопить не стал. Причина проста – был бы совершенно противоположный эффект. А так... когда перешел от созерцания к поцелуям и более решительным действиям – это стало ожидаемо и желанно. Жадно захотелось самой почувствовать то, что мне щедро предложили. Нагуляла аппетит...