- Прощай Ева.
Удар щита отбросил нападающего влево и тот рухнул на носильщиков. Носилки рухнули на пол и Рю оказался погребенным под сражающимися в свалке людьми. Кровь брызнула из разорванного горла служителя, на которого упал безумец, в лицо Рю и бешенный взгляд вновь обратился на него. Гортанно зарычав убийца дернулся было к нему, но в темя ему воткнулся меч. Лицо его приняло удивленное выражение, но спустя секунду он обмяк на груди Рю. Спасителя его был бледен, но глаза его горели яростным огнем схватки. Он посмотрел на Рю и рассек связывающие его путы.
Рю освободился от навалившихся на него тел, развязал оставшиеся веревки и встал. Он оказался в центре побоища. Нападавших было немного, человек восемь, но все как на подбор они были коренасты и широкоплечи. Их передутые мышцами длинные руки позволяли им ловко орудовать всевозможными палками и обломками, держа противников на расстоянии. Обрывки комбинезонов техников болтались на них будто клочки шерсти. Шарики с кислотой проносились между сражающими, посланные из дальнего конца комнаты, но редко находя свою цель. Рю определил место откуда стреляли и нагнулся за оружием, но угодил рукой в разорванное горло своего бывшего охранника. Отдернув руку, Рю попытался вытереть ее об себя, но только больше испачкался. Он бросил эту затею и вновь принялся искать себе оружие. Рю подивился своему спокойствию, и огляделся, оценивая положение. Он нашел себе щит на левую руку, а в другую взял подобранный пистолет. Пригнувшись, он понесся прикрываясь в ту сторону, откуда свистели выстрелы.
Пара шариков разбилась о щит, кислота капала под ноги, но Рю не уклоняясь, несся вперед и настиг стрелка за баррикадой перевернутого стола. Чумазая женщина в зверином оскале, пригнувшись словно кошка, готовая к прыжку, заорала на него, брызгая слюной. Рю молча выстрелил ей в лицо.
Спустя пару минут, Рю двигаясь во главе отряда, прикрывал задних своим окровавленным щитом. В его душе осталась только лихорадка боя, а в руке его был суд для тех, кто больше не был человеком. И Рю больше не надеялся на сострадание для себя.
Глава 10.
Когда они достигли купола церкви и прошли сквозь забаррикадированные шлюзы, учитель Десам, который к тому времени уже не мог самостоятельно идти и его несли двое служителей, вновь усыпил Рю с помощью передатчика. Очнулся тот в небольшом пустом отсеке. Голый пол из мягкого полимера хранил на себе следы когда-то стоявшей тут мебели. Двери шлюза не поддались Рю, но возле них он нашел несколько тюбиков жидкой еды и парю пакетов пива. Разнообразие рациона он приветствовал кривой улыбкой и, сев на пол по-турецки, съел все, что ему приготовили.
Вновь потянулись дни заточения. Рю усыпляли, когда требовалось дать ему пропитание, а в кубрике появилось его старая знакомая сокамерница: пластиковое туалетное ведро.
Рю вновь погрузился в себя, найдя там восторг от сражения и звериное наслаждение убийством. После тех нескольких часов, пока они пробивались сквозь орды обезумевших людей, он понял, что ничего исправить уже нельзя и смерть их жизнедеятельности лишь вопрос времени и терпения БОЖ. Он думал о причинах гибели и решил, что безумие, охватившее людей, вызвано конфликтом между поступками разума и, подстегнутым внедренными ментальными воспоминаниями смерти других жизнедеятельностей, инстинктом самосохранения.
Прошло примерно две недели, как Рю очнулся уже не в камере. Это помещение было довольно большое, округлой формы с бледными белыми стенами. У него был один выход, а напротив него был терминал со стеной-монитором. Пульт управления был на небольшом постаменте в центре комнаты. Пульт и монитор были неактивны и темнели под ярким светом потолочных панелей.
Когда Рю сел, он увидел напротив учителя Десам. Тот сидел скрестив ноги и опершись на стену. Его лицо было бледным и уставшим, а красные слезоточащие глаза смотрели отрешенно в потолок. По щекам его были видны дорожки слез. Руки бесцельно теребили край красного хитона. Рю взглянул на него, но тот молчал, не обращая на него внимания. Рю отполз к другой стене и опершись на нее спиной тоже сел, уставившись в потолок, и углубился в воспоминания. Время текло сквозь песочные часы.
Стена монитора тихо замерцала, и на нем появилось трехмерное изображение однотонной головы, будто схематичная модель элементов человеческого лица. Тонкими штрихами на нем были изображены пустые глаза, ровный пропорциональный нос и тонкогубый рот.