— Десантируемся и начинаем мочить, шеф? — спрашивает лейтенант «Светил», Фордж. Если бы не два глаза и не рисунок татуировок, он походил бы на батарианца Торна, как две капли воды.
— Нет, это слишком грубо. Да и надо показать, что мы всегда держим слово. А также всегда даем один шанс. Сейчас Граак еще может заплатить нам, и мы уйдем с гордо поднятой головой. Я лично отнесу ему заказ, и он убедится, что «Синие светила» не бросают слов на ветер и не боятся какого-то гондона, засевшего в развалинах. Может, в нем проснется благоразумие. Но если нет…
Видо наклоняется к Форджу и улыбается. Бриллиант в его зубе блестит и отбрасывает блики, превращая обычную человеческую улыбку, пусть и несколько безумную, в призрачный оскал.
— Когда услышите шум — стреляйте.
Челнок качает, Видо отбрасывает назад, и он хватается за вделанный в стенку поручень.
— Какого хуя?!
— Снижаемся, шеф, — говорит пилот по громкой связи. — Прибыли.
*
Когда бело-синий челнок «Синих светил» закладывает красивую дугу над шахтой и опускается, двое ворка переглядываются и, прижав уши, начинают осторожно пробираться в сторону брошенных забоев. Все инстинкты ворка вопят, что нужно отсидеться в стороне. Когда на территорию Граака прибывают какие-то чужаки, можно надеяться на поживу. Когда прилетает сам Граак, лучше сидеть тише пыли, ниже камня. У ворка и без того часто заколотились их маленькие сердца, когда батарианцы начали обыскивать поселок. К счастью, бойцы Граака отвлеклись на коммандера Шепард, иначе мелким воришкам ни за что не удалось бы выбраться за периметр, по которому сейчас ходят суровые солдаты, и каждый следит за обстановкой в четыре глаза. А уж если еще и являются «Синие светила», то можно не сомневаться: свидетелям и соглядатаям тут не будут рады. А наемники способны вывернуть незваных гостей наизнанку. Просто потому, что они могут.
Ворка пробираются за камнями, стараются даже не дышать в сторону главного входа и грустно думают, что сегодня не их день.
*
Звонок в дверь застает Джеймса Вегу, когда он сидит за столом, поставив подбородок на тяжеленный кулак, и напряженно размышляет. Ноги его обвиты винтом вокруг ножек табуретки. Взгляд устремлен в стену, на которой нет ничего примечательного, кроме старого постера «Бласто». Загорелый лоб собран толстыми складками. Со стороны может показаться, что миру явился новый роденовский «Мыслитель», однако каждый, кто свел с Джеймсом хотя бы поверхностное знакомство, знает, что натура это цельная, жизнерадостная и не склонная к рефлексии и философствованию. Вот и сейчас он погружен в размышления совершенно практического свойства, что, впрочем, не мешает погружаться с головой. Когда в прихожей раздается переливчатая трель, Джеймс, все еще не до конца вернувшись в реальность, отправляется к двери и распахивает ее. Тут с него мигом слетает вся задумчивость.
— Адмирал Андерсон, сэр! Добрый день, сэр!
— Вольно, капитан-лейтенант, — говорит адмирал Андерсон, хмурый, как штормовое море. — Могу я пройти?
— Нет, сэр! — вырывается у Джеймса, прежде чем он успевает подумать, а его плечи полностью закрывают дверной проем, так что внутрь не просочится даже ящерица, а не только корпулентный мужчина вроде адмирала.
— Нет, капитан-лейтенант? — уточняет Андерсон.
— Я… у меня женщина. Сэр.
— Поздравляю.
— Спасибо, — отзывается Джеймс и срывается на мелкое неуместное хихиканье. Больше всего он напоминает сейчас развеселившийся двустворчатый шкаф.
Глаза адмирала ощупывают его лицо, и Джеймсу очень хочется зажмуриться и притвориться, что он в домике и не играет. Кажется, что пытливый взгляд оборачивается вокруг его мозга, а потом выходит через ухо, хотя это противоречит всем законам оптики.
— Скажите мне откровенно, — голосом Андерсона можно морозить лед для коктейлей, — эта женщина — коммандер Шепард?
— Что?.. Нет! Нет, сэр!
— О. Мне показалось… неважно. Люди часто так реагируют на коммандера Шепард. Скажите, капитан-лейтенант, а когда вы в последний раз ее видели?
— Коммандера?
— Нет, чтоб вас, вашу новую пассию!
— Кого?..
Адмирал Андерсон смотрит в честное лицо Джеймса и пытается понять, не было ли в последнее время у капитан-лейтенанта Веги боевых столкновений, в ходе которых у оного капитан-лейтенанта могла приключиться контузия головы.
— Вы же сами сказали, что у вас женщина.
— Это не пассия, сэр, это честная девушка! Так вам нужна она? Пригласить?
Что-то во взгляде высокого начальства подсказывает Джеймсу, что еще немного — и его самого пригласят чистить картошку на всю пятую флотилию Альянса. Вручную, как в допотопные времена. Или обойдется, и он просто и бездуховно получит по морде.
— Да хоть богородица пресвятая, капитан-лейтенант! Когда вы видели коммандера Шепард?
— Ну… если не на видео, то… месяц назад? Когда она только вернулась.
— А вчера?
— А вчера нет.
— А никого подозрительного вы в подъезде не встречали? Может, кто-то поднимался к коммандеру, и вы видели его? Или ее? Или… что-нибудь подозрительное?
— Я в подъезде ничего подозрительного не видел, сэр, — абсолютно честно говорит Джеймс. Об этом он готов присягнуть.
Андерсон открывает рот, чтобы спросить о чем-то еще, но отвлекается на входящее сообщение. Он смотрит на датапад, и Джеймс невольно жалеет, что не может сфотографировать старшего по званию. Фото Андерсона в этот момент могло бы стать прекрасной основой для веселого мема в экстранете. Джеймс удивился, если бы узнал, что причиной, по которой адмирала так перекосило, стало короткое сообщение от очкастого аналитика. Аналитик только что обнаружил транзакцию с омни-тула Шепард на Омеге и поспешил обрадовать начальство.
— Свободны, капитан-лейтенант! — гаркает Андерсон и, забыв про лифт, со всех ног несется вниз по лестнице, так что козырек фуражки встает дыбом.
Джеймс пожимает плечами и перестает изображать кусок стены. Он закрывает дверь, думает и на всякий случай еще набрасывает на замок цепочку. Потом проходит в комнату и бросает долгий взгляд на диван у стены. Этот диван немало повидал на своем веку: и десятки коробок с пиццей, и сотни бутылок пива, которое выплескивалось на обивку, и собаку, которую Джеймсу однажды дали на передержку. Он видел Стива Кортеза, который приходил перекантоваться во время ссор с мужем, и парочку веселых девиц. Сейчас на этом заслуженном, покрытом пятнами и боевыми шрамами от когтей диване спит под пушистым клетчатым пледом Эшли Уильямс и изредка всхрапывает.
*
Видо Сантьяго выходит из челнока с таким видом, будто делает всем присутствующим большое одолжение. За ним по двое выпрыгивают на пыльную землю Патрокла «Синие светила» и выстраиваются напротив входа в здание. Вдоль стены уже стоят, ухмыляясь, батарианцы, так что зажатый между зеленой и бело-синей линиями Видо выглядит распорядителем бала, готовым объявить о начале контрданса.
— А красная дорожка где? — спрашивает он, брезгливо скривив губы.
— Красную дорожку ты уже походу вынюхал, мужик, — отвечает ему Торн. — Товар принес?
Видо взмахивает кейсом.
— Оружие сдай. Тут, типа, приличный дом. Тут, типа, не стреляют. И не режут. И не взрывают. И…
— Я понял, блядь, не надо мне тут весь список оглашать!
Видо неторопливо вручает Торну по очереди винтовку, пистолет, нож, пару гранат, удавку, шокер, газовый баллончик и шприц с непонятным подозрительным содержимым.
— Ты бы хоть записывал, что ли, мне это еще потом забирать. Если что-то пропадет…