— Смерть? Я не понимаю. Почему ты хочешь, чтобы я умерла?
— Неужели ты верила моим объяснениям в любви? Ты прелесть, моя дорогая, но я больше никогда не буду под властью твоего проклятого деда. Я уеду во Францию. Так или иначе, но у тебя была возможность стать бесценной леди, именно поэтому я хотел, чтобы ты была моей женой. Моей покойной женой. Но всякий раз, когда мы ставили тебе ловушку, тебе удавалось выжить.
— Так это ты договорился с Даффи, что меня похитят и убьют? Так это ты столкнул нашу карету на обочину? — Ромэйн проглотила слезы. — Во время этой катастрофы погиб Тэчер!
— Я не собирался причинять ему вред.
— А пожар?
— В карете оставалось то, что могло стать вещественным доказательством и свидетельствовать против меня.
— Но почему ты желаешь моей смерти? Ты же знаешь, что согласно завещанию дедушки я могу получить весьма скромное наследство.
Брэдли усмехнулся и толкнул ее на диван:
— За исключением одного вклада.
— Сумма возврата не может быть очень большой. Дедушка вложил пятьдесят тысяч фунтов. Даже если помещение денег было высокодоходным…
— Деньги были вложены по схеме tontine, Ромэйн.
— Tontine? — переспросила Ромэйн.
Эллен уже возносила молитву.
— Твой дед, хитроумный лис, сделал все, чтобы ты никогда не смогла потратить деньги, которые были вложены на паях семью участниками соглашения. Каждый из его друзей внес определенную сумму с условием выплаты денег детям, но герцог подписывал бумаги последним, и до первой смерти одного из участников сделки никто не обратил внимания, что деньги герцог вложил на имя не своих детей, а внучки. Он прекрасно понимал, что дети его друзей уйдут из этого мира намного раньше тебя.
— А при такой системе вклада последний, оставшийся здравствовать, получает все деньги с процентами. Триста пятьдесят тысяч фунтов — это начальный капитал, который увеличился во много раз, — сказала Филомена.
— Все остальные участники сделки умерли? — спросила Ромэйн.
— За исключением одного. — Баумфри указал на потолок: — Лорд Харкорт — еще один оставшийся в живых из тех, кто подписал соглашение.
Джеймс рассмеялся, и Ромэйн посмотрела на него. Зачем он их дразнит?
— Трое подлецов, остро нуждающиеся в деньгах, особенно с тех пор как источник финансирования из Франции зачах, мечтают наложить лапу на деньги, вложенные герцогом.
— Франция? — прошипел Монткриф. — Какое отношение имеет Франция к добрым английским фунтам?
— Спроси свою сообщницу, Монткриф, что было в записочке, которую ты принес из клуба и передал ей.
Лицо Филомены пошло багровыми пятнами.
— Брэдли, убей его! Я не хочу выслушивать оскорбления в доме моего отца!
— Леди Филомена, чем больше вы оскорблены — тем, что я называю вас распутной женщиной или предательницей? — Джеймс скрестил руки на груди и язвительно улыбнулся.
— Застрели его! — взвизгнула Филомена.
— Вы хотите, чтобы Монткриф застрелил меня прежде, чем я открою ему глаза на то, как вы пытались торговать Англией за французское золото, не так ли?
Ромэйн была потрясена. Так предателем была Филомена?! Но разве это возможно? Едва ли она когда-либо выезжала дальше поместья своего отца.
Монткриф достал пистолет, и Ромэйн взмолилась:
— Брэдли, не делай этого! Разве ты не понимаешь, чего хочет эта женщина? Она заставляет тебя убить меня, Джеймса и Эллен, а потом тебя вздернут как убийцу.
— Она лжет, — произнесла Филомена, обнимая Брэдли. Она подняла его безвольную руку, сжимавшую оружие, навела пистолет на Ромэйн и прошептала: — Убей их всех, и все денежки достанутся нам.
— Убей нас, — поддакнул Джеймс, — и твоя дорогая Филомена выйдет замуж за своего возлюбленного — шурина Нормана Баумфри. В конце концов, это же они все придумали. Они устроили заговор после того, как Норман вернулся с континента, попав туда в качестве военнопленного. Французы внушили ему, что единственный путь, каким можно избежать жестокой мясорубки войны, лежит через предательство интересов Англии. Или… еще… — тут Джеймс улыбнулся. — Сначала Баумфри и теперешняя вдова его покойного брата решили завладеть денежками, которыми, как они считали, располагает брат Нормана. Каким ударом для вас, мистер Баумфри, было то, что все состояние ваш брат растранжирил, сидя в клубе за столом с зеленым сукном!
— Как вы узнали об этом? — требовательно спросил Баумфри.
— Прекрати свою болтовню! — визжала Филомена.