— Я не все время притворялась. Иногда я… — Джорджина сделала паузу, чувствуя, как краснеет, вспоминая их первую брачную ночь и страстную близость. В ту ночь она совсем не притворялась. С трудом сглотнув, она закончила: — Иногда я была искренней.
— В тот момент, когда поцеловала меня на вечеринке, или в то утро, когда соблазном заставила меня остаться на яхте? — спросил Сантос. — Или в другие моменты, когда твои актерские способности позволили одурачить меня и отвести подозрение от Эммы и Карло, которые сбежали, чтобы тайком пожениться?
Его циничные слова сыпались на нее словно градины. Почему он никак не поймет, что она не причастна к побегу Эммы и Карло?
— К их браку я не имею никакого отношения, — вспылила Джорджина, разочарование охватило ее с новой силой. — Они меня тоже обманули, Сантос. — Она стояла перед ним, и ей казалось, что разделяющее их пространство увеличивается с каждой секундой. — Они просто отчаялись.
— Ты снова за свое? — угрожающе спросил Сантос.
Каждое его слово было как пуля, направленная прямо в ее сердце.
— Как я понимаю, что бы я ни сказала, Сантос, ты мне не поверишь. Ты совсем не умеешь любить.
— Об этом я сообщил тебе во время нашей первой встречи.
В отчаянии Джорджина закрыла лицо руками и протяжно вздохнула. У нее сдали нервы, и она выпалила:
— До чего же ты жесток, горделив и чертовски упрям. Зря я сюда пришла.
Она плотнее запахнула жакет, будто его ткань могла защитить ее от боли. На мгновение Сантос опустил глаза, заметив движение ее рук, а потом шагнул к ней. Джорджина машинально отступила, словно дистанция между ними могла обеспечить ей возможность здраво рассуждать.
— Так зачем ты сюда пришла, женушка? Скажи мне. Зачем? — Он говорил с сильным акцентом. К ее ужасу, Сантос подошел к ней вплотную, отчего у нее начали путаться мысли.
Джорджина кинулась к столу и схватила документы о разводе, мимоходом уронив портфель.
— Я пришла, чтобы это подписать. — Она в ярости тряхнула документами. — Чтобы положить конец тому, что не следовало начинать.
— Ты могла бы прислать документы через своего адвоката.
Его спокойствие доводило ее до белого каления.
— И жаль, что я этого не сделала. Я решила рискнуть и кое-что выяснить.
Сантос молчал, нахмурившись, словно пытаясь понять смысл ее слов. Джорджина бросила документы на стол, взяла шариковую ручку и подписала их, потом швырнула ручку рядом с документами.
— И вот теперь я все выяснила, — подытожила она.
Сантос смотрел, как она подписывает документы. Ему стало так больно, что он не мог дышать. Каждый вздох давался ему с огромным трудом.
Джорджина направилась к выходу из кабинета, а он не мог произнести ни слова, не мог двигаться, словно его приклеили к стулу. Что, черт побери, с ним происходит?
И внезапно все изменилось. Будто кто-то сорвал оковы с его сердца. Сантос глубоко вздохнул. Его шумный вздох привлек внимание Джорджины, и она повернулась, чтобы взглянуть на него. Она была страшно бледна.
— Какой же я была дурой, — произнесла она с таким презрением, словно Сантос был куском грязи на обочине. — Я рискнула и проиграла.
Он пытался понять смысл ее слов. Чего она хочет от него?
Джорджина сказала, что любит его совсем не так, как любила Ричарда. Сантос запаниковал. Если она сейчас уйдет, он больше никогда не увидит ее снова. Он не может ее отпустить. Он любит ее. Он просто боится в этом признаться.
— Я тоже рисковал, — выпалил он и сжал кулаки, стараясь не прикасаться к Джорджине.
Обернувшись, она уставилась на него сверкающими от злости глазами.
— Ты не рисковал своими чувствами, — бросила она ему в ответ, и Сантос опешил. — Ты рисковал счастьем своего брата. Ты упивался собственной жадностью. Ты выиграл, Сантос, и я надеюсь, ты доволен.
Доволен ли он? Совсем нет. Сантос не чувствовал себя ни довольным, ни счастливым с того дня, как его мать ушла из дома. Она бросила его, даже не попрощавшись.
— Джорджина?..
Сантос пытался подобрать слова и признаться, что не рисковал счастьем Карло. По крайней мере, не делал этого нарочно. Он хотел сказать, что рисковал собственным счастьем. Именно это он понял несколько секунд назад.
— Не надо, Сантос. Я не хочу слышать признание в том, как ты одержим властью и жаждой всех и вся контролировать.
— Это было раньше, — выпалил он, впервые понимая, что проигрывает.
— Ты ничуть не изменился. — Джорджина покачала головой, словно отказываясь от борьбы.
Он молча наблюдал за тем, как она открывает дверь кабинета и останавливается на пороге.