Очнулся я в каком-то доме. Передо мной стояла румяная дородная тетка и протягивала мне какой-то глиняный кувшин.
– На, милок, выпей, – приговаривала она.
Я послушно выпил и вновь упал в забытье. Я смутно помню, словно сквозь сон, как вокруг бегали какие-то чертята, а между ними дородная тетка, дед Степан и Денис. Потом с улицы послышались тяжелые шаги. Настолько тяжелые, что весь дом ходил ходуном. Затем дверь отворилась, и на пороге показался огромный козел, стоящий на задних ногах и упирающийся рогами прямо в потолок. Между рогов, словно дуга электрического заряда, святилась синяя молния. Козел подошел ко мне и уткнулся своей бородой прямо мне в лицо. Вонь и смрад исходили от его дыхания, и я стал задыхаться. Козел плюнул мне на ногу и что-то приказал чертям. Вмиг у них в руках появилась блестящая двуручная пила, и они с воодушевлением начали отпиливать мне ногу по самое колено. Боли я не чувствовал, но сдвинуться с места не мог. Оглядевшись по сторонам, я увидел, что мои руки крепко держат дед Степан и Денис. Отпилив мою ногу, черти радостно отпрыгнули в сторону, нога упала со скамьи и покатилась бочонком по полу. Остановив ее копытом, козел поднял ногу с пола и, не глядя, бросил ее прямиком в печь. В печи что-то ухнуло, обдав всю комнату запахом жареного мяса, и я потерял сознание, увидев перед этим, как черти прилаживают мне вместо ноги какую-то деревянную култышку.
Проснулся я с удивительно ясной головой. Комната была залита солнечным светом и очень похожа на комнату в доме Дениса. Я решил, что все это был кошмарный сон, и очень обрадовался пробуждению, но стоило мне спустить ноги с кровати, как я услышал странный деревянный стук. Опустив глаза, я с ужасом обнаружил вместо своей правой ноги деревянный обрубок. Это был не сон!
Попытавшись встать на ноги, я тут же свалился обратно на кровать. Ходить на протезе я явно не умел. Оглядевшись, я увидел рядом с собой сучок, который использовал вместо костыля в лесу. Я потянул его к себе за край, как вдруг сучок стал извиваться и ощетинился в мою сторону огромной пастью с двумя парами острых клыков и раздвоенным языком. В ужасе я откинул змею прочь. Она зашипела и уползла в щель в полу.
Тут я услышал в соседней комнате приглушенные голоса. Сделав над собой усилие, я встал и, опираясь о стены, дошел до двери. Распахнув дверь, я увидел Дениса и деда Степана, сидевших за столом и пивших самогон, закусывающих его огурцами, которые они доставали прямо руками из банки.
– А, оклемался, милок, – подскочил дед Степан ко мне. – Давай, проходи, проходи. Осторожнее.
Он помог мне добраться до стола и усадил на длинную скамью.
– Что тут вообще происходит? Какого черта это все делается?
Моему возмущению не было предела. Одно дело блуждания по лесу и выслушивание различных баек про нечистую силу, а другое, когда тебе вот так, не спрося, напоив каким-то снадобьем, отрезают ногу. Что это вообще такое?
– Ты не кричи, не кричи, – пытался меня успокоить дед Степан.
– Я требую, чтобы мне объяснили, что здесь происходит, в конце концов!
– Сейчас, милок, сейчас. На вот, выпей.
Он протянул мне стакан самогонки, но я бросил его в стену, и тот разлетелся сотнями искристых брызг.
– Хватит меня спаивать! Я вам не мальчик какой-то! Я доцент! У меня большие связи в Москве! Вас всех накажут! Всех!
Дед Степан внезапно пригорюнился и сел на скамью. Денис налил себе еще самогонки и выпил залпом.
– Беда у нас, Ванюша. Бе-д-а-а-а, – неожиданно жалостливым голосом произнес дед Степан. – Погибнем мы без тебя. Ой, сгинем.
Он уткнулся головой в стол и вдруг резко зарыдал. Рыдания сотрясали все его тело. Среди стонов и всхлипываний слушалось только одно:
– Беда. Ой, бе-д-а-а-а…
Я остыл и сел за стол.
– Что за беда? – спросил я строгим голосом.
Дед Степан вскинул голову и протянул мне стакан:
– Выпей, милок. Выпей.
Я нехотя опрокинул самогон в себя.
– Нечистая нас попутала, Ваня. Совсем проходу не дает. Всю скотину загубила, потом за детей принялась. Скоро все мы сгинем со света этого. Да ладно бы по-христиански в сырой земле упокоиться, ан нет же, нехристями по миру пойдем. Нечестью всякою. Не дай сгинуть нам, Ванюша.