Боже, она так сильно хотела его, что ей становилось от этого больно.
Вновь вернув ладони в свое исходное положение, Рикардо вдруг заговорил.
- Тебе понравилось?
Мике тихо вздохнула, упираясь лбом в подушку.
- Да… - и чтобы ненароком не рассердить его, поспешно добавила, - синьор.
Его ладонь слегка погладила нежную кожу ее правой ягодицы.
- Ты кончила?
Мике жалобно простонала:
- Нет, синьор.
- А хотела бы?
- Да, синьор.
Рикардо довольно улыбнулся.
- Тогда начни свою исповедь, - тихо шепнул он, быстро наклонившись к ее уху.
Сейчас?!
Микелина резко раскрыла глаза.
Она сейчас совершенно не хотела разговаривать, она хотела совершенно другого!
Заметив ее колебание, Рикардо вновь ввел палец во влажные складочки, напомнив ей своим движением свою недавнюю щедрость.
- Поверь, чем скорее ты к этому приступишь, тем быстрее мы продолжим.
Немного подумав, Мике попыталась вспомнить свои прегрешения перед Моретти за минувший день.
- Я каюсь, что обзывала вас, синьор, непристойными словами, - наконец не совсем искренне произнесла она.
- Какими? - продолжая гладить ее попку, тихо спросил сидящий позади нее мужчина.
Мике прикусила губу в нерешительности.
Ей что, надо перечислять все свои выражения? Прямо сейчас?!
- Такие, как: ублюдок.
Его ладонь быстро устремилась вверх, чтобы потом резко ударить ее по мягкой округлости.
Мике вскрикнула, однако на этот раз не от переполняющего ее тело наслаждения.
Боже, он ее шлепает! Так вот как он решил отпускать ее грехи?!
Что ж, они поиграют в эту игру вместе. Она не сахарная, не растает от пары ударов.
- Ещё? - совершенно спокойно спросил ее Моретти.
Микелина вновь напрягла память.
- Сволочь, – почти с очевидной гордостью произнесла она.
Стоило ей только произнести это слово, как на вторую ягодицу обрушился столь же сильный удар.
Почувствовав, как увлажнились ее глаза, Мике стиснула зубы.
Подумать только, всего минуту назад она изнывала от экстаза благодаря языку этого мужчины. Сейчас же едва сдерживала яростный гнев от его побоев.
Вновь вспомнив новое ругательное слово, произнесенное сегодняшним утром, она злобно усмехнулась:
- Мерзавец.
Его ладонь вновь изменила направление, обрушившись на ее первую ягодицу.
Мике напрягла свои закованные в наручники руки. Сжав кулаки, она почувствовала приятную боль от вонзающихся в кожу ладоней длинных ногтей.
На этот раз она поспешила с ответом, будто сгорая от нетерпения по новому шлепку:
- Громила неотесанный.
Его рука зависла в воздухе, так и не достигнув своей окончательной цели.
- Это было вчера, - невозмутимо напомнил он. - Я просил напомнить мне только твои сегодняшние проказы.
Мике закатила глаза.
Господи боже мой, какое благородство!
- Я пыталась ударить вас ногой.
На этот раз ее ягодицы вновь обожгло огнем.
Прикусив губу, чтобы не вскрикнуть, Микелина порочно улыбнулась.
Удивительно, но после целого калейдоскопа кружившейся в ее теле эйфории, его наказание больше не казалось ей таким уж жестоким. И кажется, это в некоторой мере начало заводить ее по новой.
- Я намеренно выставила средние пальцы, надеясь разозлить вас своими действиями, если вы будете просматривать запись.
Ещё один резкий шлепок не заставил себя долго ждать.
На этот раз Мике прикусила край подушки.
В ней появилось двойственное чувство. Каким-то образом она одновременно жалела, но в тоже время и гордилась своими дерзкими поступками.
- Я наплевала на ваше указание и опоздала на ужин. Я оделась подобно самой последней проститутке. Я заигрывала с вашими гостями. Я насмехалась над вами!
Четыре резких шлепка вновь поочередно наградили ее покрасневшую задницу.
- Что ж, я отпускаю тебе эти грехи, сладость, - наконец, шумно вздыхая, произнес мужчина.
Очень нежно приласкав пылающую от понесенного наказания кожу, он поочередно поцеловал саднящие ягодицы своей «прихожанки».
- Скажи, что впредь ты так больше не будешь, и мы покончим с этим.
Мике выплюнула изо рта край подушки и повернула к нему свое лицо. Ее руки все ещё были напряжены так, что стальные браслеты наручников безбожно впивались в нежную кожу запястий. Ее взгляд горел от нескрываемого вожделения и ненависти. Она ненавидела его за то, что он с ней только что сделал. Но больше всего она ненавидела его за то, что ей это понравилось.