К вечеру на домах начали появляться резные навесные доски. Правда, я так и не поняла, зачем они. Часть цветов начала распускаться к вечеру, а другая сжималась в забавные бутончики. Пару цветов так вообще в фигу сложились. Не смотря на инцидент в номере, разговор был непринуждённый. Парни рассказывали много забавных историй о детстве, да и я в долгу не оставалась, рассказывая про своё детство и как первый раз взяла меч в руки. Помню, как тогда ругалась мама!
Прошлись мы и по кварталу с развлечениями, я где купила себе огромную сладкую вату и баночку с кисленьким виноградным соком, но вскоре не выдержала полных вожделения взглядов и поделилась, кормя парней с рук, чем те нагло пользовались, во всю вылизывая и посасывая мои пальчики, совершенно не обращая внимание на взгляды толпы. Если Вари был просто доволен, то Алекс был счастлив из-за того, что я ему дала еду, а ещё у него в эмоциях проскальзывал какой-то азарт, который парень старательно пытался задавить. Просканировала его состояние, с удивлением отмечая, что после кормёжки сил у него прибавилось, хоть и незначительно. Ради интереса, купила орешков в шоколаде и начала потихоньку их скармливать, смотря за состоянием. И правда! Резерв заполняется и прибавляется сил. — Ничего необычного не чувствуешь? — с улыбкой спросила желтоглазика. — Ээ... Ну, вроде сил прибавилось... Странно... — Поздравляю, еда помогает тебе набраться сил. Так что будешь есть с нами. Это недоверие и радость надо было видеть! Такая умильная мордашка получилась! Пока гуляли, потихоньку скормила парням сладости. К тому времени как мы собрались идти домой на улице изрядно потемнело. Стоило нам обратить внимание на дома, как наша троица застыла в изумлённом восхищении. Теперь понятно, зачем были те ажурные навесные доски на домах. В ночной тьме дома ярко светились чуть голубоватым светом, в некоторых местах чернея резными провалами, в которых тонкими прорезями были сделаны контуры разных животных, растений, ну или просто резные орнаменты.
Мы не дошли до постоялого двора около квартала, когда в одной из подворотен произошел магический всплеск, а потом послышалось гневно-возмущённое мужское мычание. Я бы прошла, мало что выясняют маги, но мне стало интересно. Подав своим парням знак не шуметь, приблизилась к подворотне, слушая тихий, чуть шипящий от злости мужской голос: — Доигрался, дроу? Теперь тебе твои ножички не помогут... Не стоило лезть не в своё дело и предупреждать эту сучку, что ей хотят воспользоваться. Я из-за тебя не только невесту потерял, ты, тварь, у меня и любовницу увёл, а потом на весь город опозорил. Никто теперь не даёт...— голос стал грустным, а потом и злобно торжествующим. — Ну, ничего! Свои телом расплатишься, вы же, тёмные, поголовно все бисексуалы, как говорят? Значит не обидишься... а то, что ты пока рычишь гневно – не беда! Рабских ошейников не отменяли... Очередное гневное мычание, шебуршение, звук рвущейся ткани и хлёсткого удара... Не выдержав, вышла посмотреть, что там происходит.
Да, любопытная картина: у одной стены магическими хватами был распят дроу, лицом уткнувшись в стену и при этом прогнувшись в пояснице так, что задница была выпячена как у распоследней шлюхи. При этом части одежды не было. Держали его три мага, не из самых сильных, так, среднячок. А сзади дроу, уже приспустив штаны, стоял мужчина, вроде и красивый, но при этом с явным гнилым душком, тоже, кстати, маг. Вот и все эти маги разом повернулись ко мне. Ну а я что? Я ничего. — Лэры, спешу напомнить: изнасилование разумного независимо от пола и возраста карается законом во всём нашем Веере. Если вам так не терпится кого изнасиловать, уйдите из Веера, — в ответ меня послали. — Как хотите. Вариорис, мальчик, разрешаю тебе немного повеселиться. Вари задорно улыбнулся и неспешно так пошёл к магам. Нет, его пытались атаковать, и весьма умно, сразу скажу. Но что такое тридцать-сорок человеческих лет практики в магии против пятиста асурьих? Мой мальчик, играясь, отбивал заклинания, не утруждая себя даже контрзаклинаниями, просто ловил всё на стихию. Пока Вари играл в кошки-мышки, Алекс сходил за дроу, сняв с того заклятия хвата и немоты. Как и все илитири он был красив: хищное, но более мягкое, чем у соотечественников лицо, неярко выраженные скулы, чуть более пухлые губы, обычные для его расы красные глаза, серебристые волосы. Но была в нём особенность— разбросанные по чёрной коже светло-бежевые пигментные пятна.