- Да, что это такое?!
Он стоял на дороге и пытался уже крикнуть. Но теперь уже не мог. Что-то схватило его за горло. Но это уже был его собственный страх. Ехавшее такси остановилось. Через опущенное стекло прозвучал вопрос.
- Подвезти, друг?
Дмитрий кивнул, и быстро подбежал к пассажирской двери, открыл и уселся на сидение.
- Куда тебе?
- Подальше, туда, где люди. Где светло,- прохрипел он в ответ.
- Эй, с тобой все в порядке?
- Нет.
- Может, в центр? Там на площади всегда светло и люди?
- Давай.
По радио звучали новости. Диктор повествовал о человеке, который сжигал деньги. По словам, уже произошел второй или даже третий случай.
- Останови здесь.
- Здесь?- удивился таксист.
- Да, сколько с меня?
- Да, ничего, мне по дороге было. А у тебя, вижу, вечер не задался. В другой раз отдашь,- таксист улыбнулся.
Дмитрий кивнул и вышел.
Картина шестая. Внутреннего мира параллакс
Посреди белой стены черные отпечатки рук. Это же надо было такому в голову прийти, вытереть о стены налипшую грязь. Художник посмотрел на свои ладони. Посмотрел на следы, что оставили они на белой поверхности. Будто попробовал найти в этих двух воплощениях, в своем реальном, и том, рисованном, какое-то сходство. Или, наоборот, отличие. Хотя, какое здесь отличие?
Как первые, так и вторые, живут своей жизнью. То одни перетягивают фокус внимания на себя, то другие. И те и эти, ему бывают неподвластны. Ведь когда пятна эти размазывал, он своими руками не управлял. Или управлял, но не он. Такое объяснение ему теперь казалось очень даже уместным.
Да, и еще, в каком воплощении находится фокус теперь? Художник снова посмотрел на ладони. Они выглядели черными. А те, что были на стене, теперь слепили его светом.
Потом посмотрел на рамку, венчавшую это сумасшедшее произведение. А потом сделал шаг назад. Но картина не отстранилась от него. Она просто последовала за ним. Он отступил еще назад. И стена вместе с картиной так же сдвинулась за ним. И на белый пол студии разлилась полоса черного света. А посреди белой стены образовался черный просвет. Он прочертил ее сверху донизу, от потолка до пола.
Дмитрий медленно пятился, а стена приоткрывалась все больше. А там, за ней стояли прислоненные к мольберту картины. Спрятанные кем-то, когда-то? Осторожным шагом художник подошел к ним ближе. Так же осторожно тронул их. В этом странном черном свете полетела белая, сверкающая пыль. Нет. Это была не пыль времени вовсе. Это пыль имела другую природу.
Художник наклонился, и рассмотрел картину. Ту, что стояла первой.
Был изображен старик, он, согнувшись, полз по черной липкой грязи. Он смотрел прямо на Дмитрия. Будто хотел что-то сказать. Голова его еле-еле наклонена, словно он хочет оглянуться. Но не может. Не может потому, что боится? Он боится оглянуться!
А там, позади него, фон постепенно осветлялся. Появлялся свет. Появились яркие цвета. Даже радуга в противоположном углу. Радуга над островком водной глади. А по ней идет ребенок. Идет по воде. И именно потому старик не может оглянуться, что боится встретиться с ним, с ребенком, взглядом. Потому, что это он и есть. Это он, тот ребенок, что доверился ему однажды. Ребенок вдруг повернулся лицом к художнику и посмотрел прямо на него.
Дмитрий отпрянул от картины. И открыл глаза, уже будучи развалившимся на лавке в городской аллее. Он вдохнул теплый ночной воздух. Даже скорее не вдохнул, а спазматическим сокращением в сопровождении свиста втянул его в себя. В правой руке он поддерживал открытую бутылку с пивом. Тут же вспомнил, как купил ее, чтобы как-то расслабить охватившее его напряжение последних часов. Но он не успел его допить. Искомое расслабление свалило его раньше. Под фонарем, в тени парковых деревьев, в компании комаров и, летавших мошек, в теплом воздухе, охватившей город ночи.
На лавке напротив, Дмитрий приметил какого-то человека. Тот внимательно все это время за ним наблюдал. Осознав это, художник испугался. Стало ему не по себе. Он подтянулся, сделал свое тело готовым бежать. А человек медленно, как-то слишком выражено аккуратно стал приподниматься. Сначала он наклонился, и выпрямил ноги. Отлячив при этом зад. И в таком согнутом положении к Дмитрию и направился. А Дмитрий подобрался еще больше. И за этим приближением наблюдал. А человек медленно, медленно приближался.