- Ага, я понял, дальше можешь не продолжать. Взамен тебе нужна моя душа?
- На кой черт мне твоя душа?- вскипел опять он,- на кой черт мне вообще что-то от тебя? Ты сделку совершаешь не со мной.
- Так что требуется от меня?
- Скажи для начала, лучше, почему ты здесь?
- Не знаю. Выдохся. Не хочу творить заведомый тлен. Нет силы, все распадается, прямо на глазах.
- Да, ты попал. Реальность такова, что все развалится на атомы. На мелочные дискретные частицы. И это месиво потом прибудет еще к меньшему порядку. А знаешь почему?
- Не представляю даже.
- Вот этим своим бардаком в башке меня ты и привлек. Как думаешь, откуда это все? Весь мир откуда?
Человек посмотрел на своего собеседника, и, не зная, что ответить, промолчал.
- Да, запутался ты. Ладно. Помогу. Иначе, предвижу, не будет толка. Вначале было слово. Как, это тебе знакомо?
- Да, слышал. Читал.
- Хорошо. А что же было до слова? Неужто правда, что все думают, что ничего?!
Я вот рассматривал людей, верующих, что эта фраза, непременно, должна быть первой. Рассматривал и удивлялся им. Будто свою историю не помнят, ведь слова сами складывать не сразу стали. Но жили-то до этого счастливого момента? Ладно, не буду тебя мучить. Не буду бередить в твоей голове туман. Хотя именно он и был вначале. Апейрон, как говорили одни мои знакомые греки. Вначале был туман. Потом пришел творец. И поиграл в игру. Знаешь такую, что иногда дети и влюбленные любят – угадать в завитках вихрей облаков какую-нибудь зверушку. Вот ветверожистый олень. А вот жираф. А вон и мишка космолапый, и зайчик проскакал. Вот только быстро наскучивает игра. Творец не исключение. Но образ-то он увидал! И мир сотворился! Сотворился и полетел! И что с ним дальше должно произойти? Подобно текучим облакам …,- он многозначительно замолчал и посмотрел на человека.
- Теперь ты понимаешь, что не стоит в уныние впадать. Нет твоей вины в том, что все в этом мире подвластно разрушению. Без должного внимания к нему он будет возвращаться в непроявленный туман. Не ты один над проблемой этой плачешь.
Но есть один намек на путь для умелого пролазы. Как старый собеседник мой один сказал, есть две вещи, которые мне не сдвинуть. Не устрашить смертью того, кто сам пришел ее искать. И нет большего успокоения для души, чем следить за упорядоченностью мира. Так уж сложилось, что хаос пугает всех. В особенности, сотворенного мира человеков-поселенцев! Почему? Можем выяснять с тобой вдвоем. И остановить такой бардак. Вот я суть этой сделки тебе и изложил. Извини за обилие метафор. Собеседники мне попадались до тебя словоохотливей.
- Не знаю, что сказать. А при чем тут я? При чем картины? А, понял! Содержание мира запечатлеть? Чтоб он не распадался? Настоящее предназначение художника! Закрепить, забить, как гвоздь, поддерживающий картину, чтоб не развалился мир!
- Нет. Не понял ни черта. Напротив, хочу, чтоб мир ты этот развалил. Напиши картину, ту самую, что краеугольный камень отобразит. Вынь его и это все творение рухнет. Ты вынешь мой камень для меня. Я выну все твои. И станем мы свободны.
Картина вторая. Дыра в реальности и эскапизм
Сбежать или спрятаться от проблемы – это было вполне приемлемым и, как для ребенка, привычным занятием. Но вот такое явление, что для этого сама реальность предоставит условия, даже для маленького Димки это было необычным. Но так, как он и был маленьким, всех законов мира еще не ведал, он этому не противился, а спокойно принял. И потому, по сути, можно сказать, даже не заметил.
Ему только-только пошел пятый год. Число, которое странным образом, довольно часто появлялось в его жизни. Потому и неудивительно, что именно в это время и произошло то, что произошло. Жил он на пятом этаже, в квартире под номером сорок пять, в доме, большой многоэтажки, под числом пятнадцать. И подъездов в нем было пять. В доме этом такой он был не один, маленький и, по определению дворовой элиты, пока еще сопливый. Но его проблема в том и заключалась, что водиться ему хотелось именно с элитой. А так, как умом он не был обделен, ему это довольно часто удавалось. Путем некоторых уловок – когда монтировочные ключи у отца возьмет, чтоб со старшими велосипеды подкрутить, когда свежих булочек, что мама испекла, с кухни стащит, чтоб разговор взрослый поддержать. Его уловки всегда были безобидными, и какими-то мягкими, всем приятными и эстетичными. И старшие Димку не гоняли. Поддерживали рядом, возможно, из-за его надобности по оказии, а может и благодаря этой его врожденной утонченности.
И как все и происходит до одного случая, так и с Димкой все это, и происходило до одного случая.