- Я думал, тебя уж нет. Хотя машина под окнами стоит.
- Да.
- Потому не уходил. Машину твою видел,- немного неуверенно говорил друг, проходя в открытую дверь,- я, может, помешал? От работы оторвал?
Он зашел и остановился возле последней картины. Остановился и замер. Наклонился, рассматривая мост и до мелочи прописанные его опоры. Потом некоторое время изучал людей, которые пребывали на нем, жили на нем, работали, занимались своими делами.
- Я там тоже есть?- спросил Евгений, оторвавшись от картины,- кажется, я себя вижу. Квартира вон моя. В ней тоже вечереет. Настенный бра висит, который я не решаюсь все включить. А на стуле, напротив моего, у барной стойки, лежит подарок мой. Так и не распакованный. Я его тоже не решаюсь открыть. Почему-то не решаюсь. А он все так и лежит.
С грустью и сожалением в голосе проговорил Евгений, выпрямился и посмотрел на Дмитрия.
- На прошлый день рождения мой я опоздал, часов, эдак, на сорок восемь. Татьяна моя не выдержала и ушла. Так, что теперь я тоже холостяк. Ты извини, но картины твои странными какими-то стали. Они что-то навевают. От них в дрожь бросает. Особенно от той, что стояла там, в прошлый раз, у окна.
Он обвел взглядом студию в поисках «непрошеных гостей», остановился и замер у «девушки с котом».
- Чтоб меня …,- тихо уронил он, и вынул из пакета бутылку коньяка,- я не зря ее принес. Знаю, ты, возможно, и не будешь. Но мне, похоже, что надо.
Евгений замер посреди студии, и вопросительно уставился на друга.
- А, извини,- спохватился Дмитрий,- я, походу, тебя поддержу. Я не знал о вас с Татьяной. Думал, хоть у тебя все хорошо.
Но друг улыбнулся.
- Отлично, что поддержишь. Тем более, что нам есть о чем поговорить.
Он последил, как хозяин студии стаканы расставлял. С некоторым, излишне специальным интересом следил, как могло бы показаться со стороны. Но Дмитрий старался на это внимания не обращать. Он давно друга знал, знал его тягу к расследованиям, и вдобавок, давно не видел. А тот в свою очередь, еще раз осмотревшись, продолжал.
- Вообще-то я рад, что ты за работу взялся. За свою нормальную работу. Помниться мне, что ты в последний наш разговор сопли распускал, что творить больше не можешь.
Дмитрий посмотрел на друга, и вымучено улыбнулся:
- И это ты говоришь, заметь, еще даже коньяку себе не налив. Подозреваю, что дальше будет хуже.
- Очень существенное замечание,- ответил друг, открывая бутылку,- семь лет томился в неволе. Выпустим джина из бутылки на свободу!
- Шуточки ваши, господа полицейские,- улыбнулся Дмитрий,- но тут же вдруг спохватился,- а что такое есть, о чем нам поговорить?
- Хочешь сказать не о чем? Расслабься, а то ты какой-то нервный стал,- тоже улыбнулся Евгений, но тоже, как-то вымучено,- ладно, будем.
Он оторвал свой стакан от стола и одним глотком выпил. Потом поднялся и прошелся по студии.
- Рассвет здорово отобразил. Рассвет же, да? Солнце. Девушка красивая и кот. Ты когда ее нарисовал? В прошлый раз не видел.
- Ночью.
Евгений прошелся и посмотрел на непрошеных гостей.
- Черт, чтоб меня,- покачал он головой,- не могу на нее смотреть.
- Так что произошло? Не томи уже.
- Ты про историю с таксистом слышал?
- По телевизору видел. Разборки с этим Гориным твоим.
- Нет уже этого Горина, ни моего, ни твоего. Заметь, к тебе он тоже каким-то боком тут лепился. Нет этого Сашки Горина, в общем,- ответил Евгений, подошел к столу и налил себе еще коньяк,- а ты чего не пьешь?
Дмитрий хотел взять свой стакан, но побоялся, что вдруг возникшая дрожь не позволит ему этого сделать. Да и показалось, что говорил друг с каким-то сожалением. Доля его, во всяком случае, в голосе была.
- В смысле, а что случилось?
- На районе одном тихом у него пассия живет одна. И, как история раскрывается, ссора у них произошла. Серьезная, как бы. Ночью он к ней заявился. Разборку решил устроить. Откуда ни возьмись, выскакивает кот. Котяра такой. Прыгает на Горина. Представляешь? На здорового мужика вскакивает кот, пропарывает ему пол лица, и вытаскивает когтем глаз. Кровища, вопли, слезы. Горин понятно в шоке, пятится, поскальзывается на собственных соплях и крови, и бац, мордой вниз, и насаживается виском на угол ступенек. Смерть, как говорится, сказалась мгновенной.
- Охренеть!
- О, как метко ты подметил. По-иному и не скажешь? А я тут прихожу, и картину у тебя такую вижу. Девушка и ее кот. Метко. Охренеть.
Дмитрий хотел возмутиться, но горло его, будто обхватил кто. Но все равно выдавил из себя с хрипом: