- Звучит, как глобальный терроризм,- засмеялся Евгений, и покосился на остальные картины,- может, что хорошее нарисуй, не так, чтоб развалилось. Мне, честно, страшно.
- Нет, серьезно. Вот что за событие в истории, что перевернуло бы всю жизнь? Может даже от самых библейских знаешь?
- Ну, не знаю, так далеко я не помню, дружище. Память уже не та стала. Да и этот ваш мистицизм аморфный мне всегда противным был. Но одну историю такую расскажу тебе, что мои основы пошатала.
Евгений встал, взял стаканы и поставил их вместе, стенка к стенке. Затем ловким движением схватил бутылку, открыл ее, наклонил, и одним потоком налил коньяк в оба стакана. Ни одной капли при этом не пролив.
- Поймали мы упыря одного. Рожа в шрамах, в отметинах каких-то, сам расписной с головы до пят. А список послужной …, тот еще упырь. В общем, закрыли, и допрос ведем. Только начали. И Федя, мой друг, напарник, спрашивает, из какой он бездны выпал, потому, говорит, невозможно, чтоб такого выблядка кто-то мог породить. А тот и отвечает, что господь его породил. Породил, и защищает, и защищать дальше будет. Потому, как в Библии еще сказано Каину, братоубийце, чтоб чувствовал себя спокойно, потому, как тому, кто плохого ему сделает, всемеро больше сделается.
Федя не сказать, что сам верил,- Михаил ткнул указательным пальцем в потолок,- но с уважением он как-то к вере относился. Меня-то эта хрень мало чем зацепила. Ты же знаешь, я прагматик до мозга. Но Федя вскочил, и приложил к морде этого господнего изделия свой кулак. Да так, что тот, отлетев, на столе три зуба своих оставил.
Кулак там был тот еще. У Феди пальцы такие, что в мобильном он, номер набирая, сразу по пять кнопок нажимал. У него днюха потом еще через несколько дней была. Так мы отделом скинулись и, шутки ради, спецом телефон маленький купили. Нокиа, такой модный был, металлический. Экран там был чуток больше, чем ноготь у него на большом пальце.
Через три дня, как отпраздновали, в Федю, ублюдок один, всю обойму из калаша расстрелял. Вот так. Федя выбил три зуба убийце, а господь вдесятеро больше в него зубов воткнул.
Евгений выпил, и поставил стакан.
- Вот мой стержень поворотный. И камень краеугольный моей веры в добро и зло. Вынь его, и я, может, лучше об этом всем думать стану.
Картина четырнадцатая. Разоблачение и пустота
Евгений ушел, и Дмитрию стало вдруг невыносимо грустно, и даже мрачно на душе. А потом еще и страшно. За друга, за себя. Он давно свыкся с такою доминантой, что жизнь состоит из одних иллюзий и представлений. С последними он попытался разобраться в последней своей картине. А вот что касалось иллюзий?
Он думал, что друг его прекрасно устроился и живет самодостаточной жизнью. И был рад этому. Но только что понял, что все было не так. О своей личной устроенности он давно перестал питать иллюзии. Но о том, что его новые амплуа и, как выражался собеседник, его метаморфозы, предоставляли ему какой-то новый, необходимый опыт, давали новый взгляд на жизнь, который он непременно использует в своем творчестве – тоже вдруг представились иллюзией и самообманом. Он просто падал. Падал и не имел за что зацепиться. Все, за что цеплялся, тут же превращалось в песок. А песок превращался в пыль. А пыль уже распылялась в пустоту.
В пустоту, в нее. Она есть вторая сторона качели – иллюзия-пустота. А лежит доска этой качели на камне разоблачения. Одна сторона тебя подбрасывает в заоблачное марево. Затем вторая, желая рассмотреть, на что же ты запал там, летая и мечтая, бросает тебя обратно, разбивая все представленное тобой о камень.
Как долго еще возможно падать? Насколько глубока эта пустота?
Зазвонил телефон и разбил вдруг увиденные образы. Дмитрий услышал голос Алексея. Приятный и низкий. Даже ярко представил его кабинет, и ощутил приятную прохладу и вкус колы.
- Здравствуйте, Дмитрий. Хотел бы узнать, как наши с вами дела?
- Отлично. Работаю.
- Да, собственно за этим и звоню. Если это возможно, что-то нам представить.
- Как минимум десяток картин можете увидеть.
- Действительно, отлично,- воскликнул Алексей,- еще одно, мы готовим одну, так сказать, шоу-презентацию. Предпоказ, можно выразиться. Будут гости, некоторые из тех, что собираются быть на выставке, журналисты. Если понимаете, реклама. Без нее никак. Хотелось бы, что б вы там тоже побывали. Что скажете?
- А вот это настолько необходимо? Предпочел бы работать.
- Что сказать, и таким приходится заниматься. И еще, подготовьте некоторые концепты по поводу социальных жвачек. Так я это называю. Журналисты, возможно спросят ваше отношение к экологии, феминизму, соцменьшинствам. Это у журналистов сейчас модно.