А незнакомец, тот еще тип, смотрел на него, и будто бы, видел его насквозь.
- А где спутница твоя?
- Кто?
- Подружка, спутница, жена? Неужто, живешь один в хоромах этих?
- Ушла.
- Отчего?
- Так, а что там за выставка такая?- вдруг как-то оживился, и снова занервничал Дмитрий,- или это отмазка была, чтоб выпроводить их?
- Все реально,- возмутился тот, все так же, не сводя своих безумных глаз,- я не практикую подобную чушь, как, извини, черта горбатого лепить. Но ты должен ответить на мой вопрос максимально правдиво. О чем раздумывал сейчас?
Дмитрий потупил взгляд, достаточно отчетливо понимая, что этому собеседнику не соврешь.
- Я уже не знаю, хочу ли чего-то подобного. Или пускай уже летит все куда-то. Сейчас бы я вообще не связывался со всем этим бизнесом, да и с искусством. Таскал бы уголь или копал могилы.
- Да, от такого, впрямь, можно и устать. Мне все стало ясно. Теперь пойми и ты что-то для себя. Ты уже здесь. Вот в этом самом месте. А что-то там пытаться поменять, в той истории, что год назад ты натворил. Пять лет назад. Пятнадцать. Это все равно, что дерево пытаться выдернуть. Дерево, которому год, пять или лет пятнадцать. И заниматься этим каждый день. Каждый час. Так можно обессилить!
Он заржал. По-другому и не скажешь. Не смеялся. Громко ржал. Аж борода его черная тряслась. А потом, вдоволь насмеявшись, продолжил:
- Да, ты, действительно, интересный тип. Но ты, как необрамленная картина. Необрамленная, понимаешь?- он заходил по студии, и принялся размахивать руками, словно режиссер какой-то, втолковывающий роль нерадивому актеру,- ты художник, и должен сходу метафору словить. Ты много знаешь, многое умеешь. На многое способен. Но в тебе, как бы выразиться, встраиваемого в общество технизма нет. Такого, что локти растопыривает, когда надо. В чем же проблема есть твоя, скажи?
Он подошел к стене, что заинтересовала одного из только что вышедших гостей, и посмотрел на черные отпечатки рук.
- Вот, к примеру, возьмем вот это. Что оно такое?
Дмитрий посмотрел на черную мазню собственных рук, и как-то немало удивился, откуда этой стене такое внимание оказано. А потом, также немало и обеспокоился. И даже не смотря на теплый воздух, вздрогнул.
- Что такое, вид у тебя такой, словно взгляд твой в нечто непристойное ткнули. Да это непристойное еще и твоим вдруг оказалось.
Но, стараясь выглядеть, как можно более непринужденно, Дмитрий ответил:
- Как-то приперся ночью, после того, как разгружал вагон угля. Был вне себя от того, что пришлось подобным заниматься. Что вообще пришло это в голову. От того, что до такого докатился. Но студия моя не приносила дохода.
- Да, но как мы выяснили вчера, тот момент был еще не предел,- проговорил собеседник, и, словно поддакивая, покивал головой.
Кивнул и Дмитрий.
- Ну, и вытер руки о чистую белую стену. Тогда мне это показалось превосходной метафорой всему тому, что со мной произошло. Показательной насмешкой над самим собой. Ведь когда-то, еще в начале, казалось, прекрасного пути, с особой эйфорией эту стену красил в белый.
- Ясно, вытер руки. А потом еще и, возможно, несколько картин нарисовал. Покажешь тоже?
Он снова предоставил свою улыбку лицезреть. Потом подмигнул.
Дмитрий взгляд потупил, теряясь, что ответить.
- Все стало ясно мне, что произошло с тобой,- громко заявил собеседник,- да, метафора есть, но не полноценна. Неплоха она, согласен. Но чего-то не хватает мне, чтоб вдоволь насмеяться. Красочно и доступно метаморфозу художника в грузчика обрисовал. Понятно, что спутница ушла. Не каждому дано постичь высшее искусство такого пилотажа!
Но скажу сразу, чтоб не грузиться этим целиком. Ты не то, чем занимаешься. Не то, что делаешь и чем на жизнь ты зарабатываешь. Твоя работа, средство заработка для жизни и ты – не одно и тоже. И второе. О механизме представления.
Он прошелся по студии, что-то высматривая. А когда взгляд его упал на то, что было ему нужно, склонился и подобрал уныло стоявшую рамку у стены. Быстро подошел к мазне грязных рук и нацепил ее на, будто уже заранее припасенный гвоздь. Рамка точно повисла, удачно обрамляя отпечатки так, словно это была специально выполненная картина.
- Вот! Была мазня – теперь картина! Вот, чего тебе не хватает, мой друг. Карина голая, когда нет обрамления.
- Ладно, пускай так. А чего надо тебе? Зачем ты ко мне явился?
- Я уже сказал. Сделка. Напиши свои картины. Примерно, как вот эта, как те, что припрятал ты от глаз чужих, что обнажают душу, показывают тебя каков ты есть. Напиши те сюжеты, что беспокоят тебя в этой жизни. И я выдерну твои деревья. Те, что держат реалии твои. Ты получишь то, что хочешь. То, что нарисовал уже в воображении. А последней картиной должен быть самый основной сюжет уже истории моей. Начиная от Адама. От сотворения. То самое дерево, выдернув которое, развалится вот этот, тобою ненавистный мир. Сделка? Я исполню твою мечту. Ты исполнишь уже мою.