— Что тут? — пробираясь через толпу, подоспел мужчина в форме охранника.
— Она её толкнула! — махнула головой на меня Марина.
— Нет-нет! — поймала Валя за руку разворачивающегося ко мне охранника. — Всё в порядке.
— Нет, не в порядке! — запротестовала Марина. — Валя, ты чего, так и оставишь?!
— Просто помолчи, ладно? — процедила Валя в её сторону и снова подтвердила охраннику: — Никто никого не толкал, девушке померещилось.
— Ничего не было, шеф, Марине показалось, — возникла Катя возле Вали, поднявшись из-за столика.
— Ну, смотрите… — грозно оглядел нас мужчина и нехотя удалился.
— Ты её не купишь, — обронила Валя в сторону Кати.
— Потому что этот товар уже куплен? — цинично поддела Катя.
Валя проворно вывернулась из объятий Марины, впрочем, не цепких, и с размаху влепила Кате по лицу, стирая с него самодовольность. До той поры растерянная, я поняла, что её нужно срочно уводить, пока не подлетел охранник. Я молниеносно зацепила её руку и потянула к выходу. Ты что творишь, чёрт подери?
— Стой, а танец? — как ни в чём не бывало предложила она, заслышав медленную композицию, в звуки которой окунался покидаемый зал.
— Ты уже натанцевалась! — пыхнула я на её ребяческую безнаказанность, утягивая дальше. — Ты на машине?
— Да…
— Ключи, — потребовала я.
Путаясь в карманах, она нашарила ключи и вложила мне в ладошку.
— Погоди, там сумка…
— О, боги… Ну, за что мне это?.. — закатила я глаза, выпроваживая её за порог клуба. — Иди к машине, я сейчас вынесу.
Мне пришлось спешно отыскать Марину и просить её дать валину сумку. Она вызвалась вынести сама. Катя не собиралась пропустить следующего акта и вынырнула из какого-то угла, догоняя нас.
— Она просто не трезва, — проронила я в её сторону.
— Я не хотела тебя называть товаром, — аккуратно тронула она мою руку. — Я… не это имела в виду.
— Спасибо, милая, — благодарно улыбнулась Валя Марине.
Марина ошарашенно смотрела на неё, не в состоянии связать А с Б.
— Просто мы сейчас уедём, — решила переиначить обстоятельства она, не разжимая из руки сумку.
— Ага, — я отключила сигнализацию кнопкой на пульте и, обогнув Ауди, открыла дверцу. — Валя, садись!
— Я же сказала, ей лучше не переступать дорогу… — прощалась Валя.
— Ты что?.. Забери у неё ключи! — не верила Марина. — Почему ты ей это позволяешь?!..
— Ты знаешь ответ… Почему что-то позволяют…
— Всё ясно!.. — обиженно толкнула Марина сумку на Валю и удалилась, цокая каблуками.
Валя покорно усадилась на пассажирское кресло и уже собиралась пристегнуть ремень, как восклицание прорвалось из неё:
— Ты что, водишь?!
— Да! Хороводы на субботниках! Я с детства вожу.
— Нет-нет, Рита, так не пойдёт! А если нас остановят?..
— Значит, будем подставлять мягкие места под розги! Просто пристегнись.
— Ладно, — сдалась она. — Я всё равно не в кондиции чего-то бояться.
Сумрачный рассвет пробирался в минующее царство ночи. Мы мчали по пустынным дорогам. Она касалась меня, проникая пытливыми пальцами на живот и за ширинку. Я хладнокровно сжимала губы от требыхания сердец, которых оказалось два.
— Ты же терпеть не можешь джинсы.
— Особенно, на тебе… Ненавижу джинсы и другую одежду.
Я метнула на неё взгляд, стараясь не отвлечься от трассы. Давненько я не садилась за руль.
— Значит… Дала Кате скидку?
— Я немного добавила из своего кармана, чтобы она подыграла… Это был мой билет к тебе… — её пальцы всё норовистее одолевали мои пластелиновые пружины.
— Ты в курсе, что из-за твоих рук,… наши останки потом долго будут собирать по дороге? — сдержанно поинтересовалась я.
— Наплевать… Я не могу без тебя… — пьяно бормотала она, заглядывая в моё лицо. — Хочешь взять мою душу? Так она давно твоя, нечего брать… Ты же всё сделала, а я была слепой игрушкой, которую ты дёргала за верёвочки…
Как ты удобно всё снова перековеркиваешь!.. Теперь я ещё и дёргала. Да уже наплевать, как ты выражаешься. Ты была права, после тебя мне не достаточно мужчины, хотя другие женщины тоже не влекут. Ильдар Васильевич посмеялся над моей убеждённостью, что человек, с горой ответственности и стрессовых неурядиц, нигде, ни с кем и никогда не расслабляется. И он оказался прав — я выследила тебя. Но больше мне знать не надо. Мне не надо копаться в твоём прошлом. Мне хватит того, что ты со мной сейчас, что мы несёмся навстречу восходящему солнцу на головокружительной скорости. Пусть такие, как Ильдар Васильевич, ищут причины и основания. Бог видит, я всё отдала бы за то, чтобы остановить время в этом полёте.
-… Вы можете как-то охарактеризовать свои чувства к этой женщине? — спрашивал Ильдар Васильевич, восседая в углублённом кресле.
— В том то и дело, нет, — призналась я. — Это всё единичные эмоции…
— Хорошо. Эмоции. Какие? Назовите.
— Страсть… Нежность… — я с натугой подбирала слова. — Может, мы обойдёмся без опорожнения души?
— Извините, — улыбнулся Ильдар Васильевич. — А зачем же вы тогда пришли?
— Давайте сделаем быстрее, — решила я удариться во все тяжкие. — Любовь, окрылённость, что там ещё пишут в книжках…
— Так что же это?.. Любовь? Окрылённость?..
Вихрь прошлого закружил в моей душе, поднимая низинные залежни. И всё в них вело к этому моменту с тобой: потерянная девочка, играющая в чехарду с воображаемыми мирами; её дверь, которая не могла быть отворена, потому что ключи сожрал на завтрак полоумный дед; грехи человечества, изнуряющие сопереживающее сердце мрачным царством; язык душ, который живёт бесслышно и строит город, — город, который по всем законам физики должен обрушиться, но он продолжает возводиться, уходя в самую высь и поддерживая собой падающее небо. Всё оно пролилось каплями дождя где-то на Мадагаскаре, освобождая от тяжкого бремени, от заточения — Принцессу. Позволяя открываться заново, проснуться ото сна, сминая под стопами ног неважное. Времена меняются. Нужно ли мне твоё прошлое, родная? Нет. Ведь ты чувствуешь ту же обновлённость, что и я. Ведь да?
Я проснулась с ощущением, что что-то не так, и это что-то-не-так вещало над ухом:
— Рита, вставай. Я опаздываю на встречу…
Валя возвышалась над кроватью полностью одетая. Она даже не посуетилась разбудить меня заранее.
— Давай, Ритунчик. В темпе, в темпе!
Меня перекорёжило, словно от щелчка по лбу, заставляя вмиг проснуться. Я не сомневалась, что это — твой слог общения с докучившими любовницами. Мне так и хотелось хорошенько встряхнуть её, но я была бессильна перед её утренней свеже-заваренной вменяемостью.
Ночью мне снилась громадина, восходящая к небу, в строительстве которой копошились тысячи людских особ, в числе которых я узнала блондинку с лазурными глазами. Всем своим чёрным, словно вороново крыло, сердцем я желала, чтобы конструкция, наконец, в дребезги обрушилась, прекратив мои мучения, но она продолжала вероломно воздвигаться ввысь, накапливая бесконечно кучнеющий эшафот. Если б я только могла принести в этот злорадный кошмар порох и взорвать к чёртовой матери, клянусь, я сделала бы это безоглядно! Я грузно переводила воздух в темноте, вылетев торсом в вертикаль. Даже отдав душу, ты не сделаешь из меня дьявола: я слишком хорошо знаю, чем эта кухня пахнет.
{ Конец }