– Не понял? – пробормотал Иван Сергеевич Суржиков, отняв от уха телефонную трубку и посмотрев на жену. – Это что такое?
Вопившая Карина заткнулась и тоже озадаченно прислушивалась к пронзительному женскому визгу, несущемуся с улицы.
– Может, это эхо? – предположила глупая Карина.
Суржиков издевательски хмыкнул и вернулся к телефонному разговору, жестом невежливо выпроваживая супругу за дверь. Карина фыркнула и высунулась в окно.
За ним четыре деревенские бабы неловко, но энергично мутузили охранника Степу. Два помятых мужика затрапезного вида подбадривали его выкриками, но в драку не лезли. Охранник, медлящий развернуться во всю ширь из опасения покалечить деревенских дур, смахивал на мультипликационного медведя Балу, облепленного обезьянами-бандерлогами. Бандерложихи визжали в четыре голоса, удивительно точно имитируя сигнал оповещения гражданской обороны.
Увлекшись этим зрелищем, к телефонному разговору, который на повышенных тонах вел с дежурным оператором банка Иван Сергеевич, Карина не прислушивалась, пока вдруг не услышала недоверчиво-возмущенное:
– Сколько-сколько?!
Данное вопросительное местоимение в ее представлении имело отношение в первую очередь к деньгам, а эта тема была ей неизменно интересна. Карина обернулась и устремила обеспокоенный взгляд на мужа. Истеричные нотки в голосе супруга ей не понравились.
– Этого не может быть! Как же так? Кто посмел? – лопотал ошеломленный Суржиков.
– Что случилось, лапуся? – спросила Карина.
– А то и случилось, дура, что у меня бабки свистнули! – огрызнулся Иван Сергеевич, от волнения изменив своей обычной манере изъясняться культурно и вежливо.
Карина непроизвольно обратилась к окну, за которым еще минуту назад не только свистели, но также визжали и вопили какие-то бабки. Похоже, их тоже свистнули, потому что вся орава куда-то исчезла.
Карина пожала плечами и вновь обернулась к мужу, но у того было такое свирепое выражение лица, что женщина сочла за лучшее потихоньку убраться из комнаты.
– Убью! – бешено прошипел Суржиков.
Он закончил телефонный разговор и тут же снова застучал пальцем по кнопкам, набирая следующий номер. Кого именно он хочет убить, банкир не знал, но готов был сделать это с первым, кто попадется под руку.
Через полчаса в ворота банкирского особняка ткнулся взмыленный автомобиль – помесь иномарки «Шевроле» и отечественной «Нивы». Из джипа-полукровки выбрался сухощавый молодой человек в белой рубашечке с галстуком и безупречно отутюженных летних брюках – Федор Капустин, начальник службы безопасности родного и любимого банка господина Суржикова. Подхватив с пассажирского сиденья плоский кожаный портфель, молодой человек придавил кнопочку электрического звонка у ворот и с интересом посмотрел на видеокамеру наружного наблюдения. Стеклянное око объектива было густо замарано красной краской. Федор усмехнулся, неодобрительно покачал головой и прошел в открывшуюся калитку.
– День добрый, Федор Николаевич! – без особой приязни поздоровался с ним охранник.
– Здравствуйте, Степа! Что у вас с камерой? – спросил Капустин.
– Эдичка вчера вечером в пейнтбол играл, выстрелил прямо в «глазок», – объяснил тот. – Отмыть не успели, вода не берет, специальный состав нужен.
– Понятно, – Федор кивнул и насмешливо посмотрел на лопоухого охранника, на шее которого краснели свежие царапины, оставленные ногтями агрессивных деревенских баб. – А вы, я вижу, в меру сил обороняли рубежи?
– И оборонял! – с вызовом пробурчал Степа.
– Плохо обороняли – хозяина-то вашего ограбили! – притворно скорбно вздохнул Федор.
– Он и ваш хозяин! – желчно молвил лопоухий страж.
– Начальник! – сказал Федор, поправив галстук, слегка отклонившийся от вертикали.
– Небольшая разница! – хмыкнул Степа.
– Федька! – в подтверждение его мнения крикнул в окно сердитый начальник, он же хозяин, Иван Сергеевич Суржиков. – Чего ты там телишься? Живо сюда!
– Так точно, шеф, уже бегу! – браво отозвался Федор.
Стрельнув неласковым взглядом в ухмыляющегося охранника, он взлетел по ступенькам и через минуту уже раскланивался с Кариной на пороге домашнего кабинета Ивана Сергеевича.
– Кара, иди к себе! – сердито распорядился Суржиков. – Федька, кончай церемонии! Говори, что выяснил!
Иван Сергеевич нервно барабанил пальцами по столу. Федор опустился на стул, открыл портфель и достал из него пару листов, соединенных веселенькой розовой скрепочкой.
– Ну, что я выяснил? – Капустин нарочито сочувственно посмотрел на шефа и деловито зашуршал бумагами. – Вашу кредитную карточку использовали трижды. Два раза подоили банкомат у ворот: в двадцать три сорок восемь вчера, в пятницу, и в ноль часов три минуты в субботу, то есть уже сегодня. Оба раза сняли предельную «суточную» сумму – тысячу долларов. Поскольку первая штука баксов была снята до полуночи, а вторая – после, получается, что деньги взяли в разные дни, хотя на самом деле вор уложился всего в пятнадцать минут.
– Это и ежу понятно, ты мне скажи, как ему это удалось? – оборвал неторопливый отчет злой Суржиков.
– Элементарно: он знал пин-код! – пожал узкими плечами Федор. – Набрал правильный номер с первой же попытки!
– Невероятно! – простонал Суржиков, обессиленно откидываясь на спинку кресла. – У меня украли две тысячи долларов! С моей кредитки! Со счета в моем банке! Из моего банкомата!
– У вас украли больше, чем две тысячи долларов, – возразил Федор, втайне любуясь отчаянием шефа. – Я же сказал, что карточкой воспользовались трижды! Сегодня утром, в девять часов тринадцать минут с вашей кредитки было списано шесть тысяч девятьсот пятьдесят долларов в счет оплаты покупки, сделанной в ювелирном салоне «Принцесса».
– Ско-олько?! – просипел банкир.
– Шесть тысяч девятьсот пятьдесят долларов за гарнитур из бриллиантов с сапфирами! – с явным удовольствием повторил Капустин.
За дверью что-то шумно упало.
– Я опротестую эту операцию! – Суржиков громко стукнул по столу.
– И гарнитур в магазин вернете? – съязвил Федор. – Из бриллиантов с сапфирами?
Иван Сергеевич звучно скрипнул зубами, посмотрел в окно, еще раз мучительно скрипнул и, усилием воли удержав рвущиеся с губ ругательства, нарочито спокойно спросил:
– Откуда он мог знать мой пин-код?
– Возможно, вы оставили в доступном месте банковский конверт с пин-кодом, и его нашел кто-то из… домашних? – Федор осторожно кивнул на неплотно прикрытую дверь, за которой пряталась любопытная Карина.
– Ты меня за идиота держишь? – ощерился Иван Сергеевич. – Конверт лежит в сейфе!
– И секретный код вы никому не сообщали?
– Разумеется, нет!
– Значит, это какой-то фокус, – криво усмехнулся Капустин. – Вроде сеанса гипноза или чтения мыслей на расстоянии!
– Не скалься, Федька! – Суржиков снова заорал в голос. – Твое дело не хиханьки-хаханьки тут разводить, а фокусника этого сыскать и деньги мне вернуть!
– В милицию заявлять будете? – деловито спросил Капустин. – Или мне самому в ищейку играть?
– Самому, – отдышавшись, уже спокойнее сказал Иван Сергеевич. – Как тут заявлять? Самому себя на посмешище выставить? Ситуация-то донельзя идиотская, враги животики надорвут, друзья будут рыдать от смеха! Нет уж, ты у меня МВД, ФСБ и ФАПСИ в одном лице! Тряхни связями, вспомни милицейское прошлое и разберись с этим делом в лучшем виде. Главное – потихоньку, без лишнего шума!
– Ладно, – кивнул Федор. – Тогда давайте к делу.
До прихода на работу в банк он закончил юридический институт МВД и успел послужить оперуполномоченным в окружном управлении, так что навыки работы со свидетелями и на месте происшествия имел. Уже через полчаса обозначилась фигура подозреваемого, вернее, подозреваемой.
– Горничная, – медленно, словно смакуя это старомодное слово, молвил Федор, с интересом рассмотрев белый крахмальный фартук с плоеными оборками.