Любопытно, как отнесется к этому Татьяна Петровна? И вдруг она почувствовала укол в сердце, нечто вроде зависти к ней, к той женщине, которая пренебрегла всем, живет себе с Петром Ивановичем в Москве припеваючи, не страдает от фальшивого положения, отрешилась от всего на свете и, кажется, как следует держит Бокова в руках.
«Хороший он человек, — подумала она, — только не для меня…»
Письмо от Бокова пришло чуть ли не восторженное. Все что ей угодно и как для нее лучше — вот и все, что нужно ему в жизни.
Все было обговорено довольно быстро: развод в Тверской духовной консистории, полная тайна от всех, тем более от всех москвичей и петербуржцев, затем Синод. И потом они с Иванам Михайловичем переедут в Москву, прочь от мест, которые будут им напоминать все пережитое, в новую обстановку, к новым людям, на новую жизнь.
С 30 октября по 12 «ноября 1887 года тянулось в Тверской духовной консистории дело о разводе. Грязная, отвратительная процедура, как будто тебя раздевают догола в присутствии целой толпы чужих людей, тебя, а заодно и твоих близких. Бледная, с черными кругами под глазами, разом похудевшая прошла она через эту Голгофу и уже сожалела, что согласилась на развод, и уже понимала, что счастья от него не прибавится, что эта жуткая картина «дела» никогда не уйдет из ее памяти.
Адвокат оказался пройдохой: надавил какие-то кнопочки, нажал на каких-то нужных людей, и уже 8 января 1888 года дело о разводе слушалось в С.-Петербурге, в Синоде.
«По указу его Императорского Величества, Святейший правительствующий Синод слушали:
— представленное Преосвященником Тверским, от 1 декабря 1887 г. за № 4589, дело и решение Епархиального Начальства по прошению жены доктора Марии Александровой Боковой, урожденной Обручевой, о расторжении брака ее с Петром Ивановым Боковым, по его прелюбодеянию.
Обстоятельства настоящего дела изложены в прилагаемом при сем экстракте, составленном в Тверской Духовной Консистории.
Приказали:
По прошению жены доктора Марии Александровой Боковой о расторжении брака ея с Петром Ивановым Боковым по его» прелюбодеянию Тверское Епархиальное Начальство 3/12 ноября 1887 года, между прочим, постановило: брак этот расторгнуть, с дозволением истице вступить в «новое супружество и с осуждением ответчика на всегдашнее безбрачие и преданием его семилетней церковной епитимий.
Находя такое решение правильным, Святейший Синод определяет: решение это утвердить…
Исполнено 29 января 1888 г»[21].
Она тут же написала Петру Ивановичу — своему бывшему мужу. Она писала теплые слова благодарности, утешала его чем могла, а в душе… бог знает, что творилось у нее на душе.
Потом пришел ответ.
«Москва, 7 февраля 1888 г.
Дорогой мой друг, Мария Александровна! Твое радостное письмо от 4-го было светлым лучом в нашей омраченной душе. С разрывом наших формальных отношений, пишешь ты, наша дружба станет еще живей и искренней… Эти строки вызвали у меня слезы радости. Целую твои руки, написавшие эти строки! Т. П., прочитав твое письмо, поцеловалась со мной, сказав, что рада твоему счастью. Ждем с нетерпением обещанного письма «по завершению всех событий»… О последствиях для меня развода, пожалуйста, не заботься. Я желал бы, чтобы надпись на документах состоялась не в Москве, но как я и писал тебе… если бы это желание не исполнилось, то лично для меня оно не составляет никакого» неудобства, не омрачай своей души заботами о ничтожной формальности… Теперь, дорогая, умоляю принять одно предложение, заехать к нам на несколько дней по дороге в Клипенино. Едва ли в жизни представится другой такой случай… осчастливь людей, несущих в душе своей тяжелое горе…»
«По завершении всех событий» — 8 февраля в Благовещенской церкви «а 8-й линии Васильевского острова состоялось скромное венчание. Все было чин по чину: Сеченов стоял перед аналоем в черном фраке с белым цветком в петлице, Мария Александровна — в шуршащем шелковом платье; свидетели были со стороны жениха: Б. Ф. Вериго и Н. А. Крылов, со стороны невесты: ученик Ивана Михайловича доцент В. П. Михайлов и подполковник Владимир Александрович Обручев. Священник читал что положено, задавал вопросы, которые положено задавать, новобрачные отвечали на них тихим, но твердым «да»; были и обручальные кольца и нарядные свечи в руках.
Все было чин по чину. Только свадьбы не было.
Пустая формальность, дань закону и обществу. И горечь сознания — чем могла бы стать для них эта свадьба, случись она четверть века назад.
Свадьба держалась в тайне, знали о ней только очень немногие в Петербурге.
21
Подлинник хранится в Ленинградском отделении Центрального исторического архива. Публикуется впервые.